Ох, "Таинственным островом" в детстве зачитывался. Сама концепция того, что благодаря своему уму, навыкам, отваге люди успешно выживают на необитаемом острове и противостоят всем невзгодам, всегда захватывала в детстве.
А вот "20 тысяч лье" не любил. Это не роман, а какой - то дневник путешественника - натуралиста.
После "Таинственного острова", я даже не мог "Робинзона Крузо" читать, детское негодование было слишком сильно - "Пока одни начиная с пустого острова развились до телеграфа, другой сидел и собирал готовый лут с корабля, а если что то и делал сам, то бился лбом в землю и благодарил бога. Совсем не круто".
Первый "лонг" моего детства в третьем классе. Перечитывал раз пять. После него, остальные произведения Жюля Верна так не штырили. Ну еще более-менее Дети ̶л̶е̶т̶е̶н̶а̶н̶т̶а̶ ̶Ш̶м̶и̶д̶т̶а̶ капитана Гранта.
В Таинственном острове, окромя таинственности, меня привлекало становление быта "робинзонов" . Чисто по этой же причине мне нравилось первая половина книги Макаренкова "Педагогическая поэма", где он с беспризорниками налаживали себе жизнь.
Ох, "Таинственным островом" в детстве зачитывался. Сама концепция того, что благодаря своему уму, навыкам, отваге люди успешно выживают на необитаемом острове и противостоят всем невзгодам, всегда захватывала в детстве.
А вот "20 тысяч лье" не любил. Это не роман, а какой - то дневник путешественника - натуралиста.
Комментарий недоступен
После "Таинственного острова", я даже не мог "Робинзона Крузо" читать, детское негодование было слишком сильно - "Пока одни начиная с пустого острова развились до телеграфа, другой сидел и собирал готовый лут с корабля, а если что то и делал сам, то бился лбом в землю и благодарил бога. Совсем не круто".
Первый "лонг" моего детства в третьем классе. Перечитывал раз пять. После него, остальные произведения Жюля Верна так не штырили. Ну еще более-менее Дети ̶л̶е̶т̶е̶н̶а̶н̶т̶а̶ ̶Ш̶м̶и̶д̶т̶а̶ капитана Гранта.
В Таинственном острове, окромя таинственности, меня привлекало становление быта "робинзонов" . Чисто по этой же причине мне нравилось первая половина книги Макаренкова "Педагогическая поэма", где он с беспризорниками налаживали себе жизнь.