От чего сердцу хочется кричать

Вспоминаю любимые сцены из не менее любимого кино. Максимум пристрастия, минимум объективности и тонны неподдельных эмоций.

Составление списков любимых фильмов, актеров и режиссеров почти всегда приводит к многочасовому погружению в прошлое. С каждой секундой наружу всплывает по десятку новых фильмов, каждый из которых это не просто «глазок» на Кинопоиске или циферка в понятной одному только автору системе оценивания, а полноценная история длинною в полтора часа и более, над которой работала большая команда людей, вложивших душу в то, что бы именно их фильм выделялся на фоне массы других.

Поэтому сегодня никаких топов, тематических подборок, сравнений и прочих мерил качества. Мне тут недавно резко захотелось вспомнить любимые сцены из фильмов, будь то концовка или же двухминутный отрезок, не несущий в себе особого смысла. Снизу будет информация, порой содержащая в себе сюжетные спойлеры, так что как только вы увидите название заветного фильма, знать о котором вы ничего не хотите, то смело мотайте к следующему пункту. В картинках я постараюсь не испортить впечатление не смотревшим и освежить его тем, кто неравнодушен к тому или иному фильму.

А начать бы мне хотелось со своего любимого фильма про столь нелюбимую всеми школу. При упоминании «Клуба «Завтрак»» тут же в глаза бросаются сугубо восторженные отзывы про то, как режиссер своим фильмом повлиял на целое поколение и определил развитие всего жанра подросткового кино на годы вперед, сумев проделать скрупулезную работу с персонажами, которые на первый взгляд представляют собой штампы на самые известные подростковые образы, но постепенно раскрывающиеся с более глубокой стороны.

На практике работает одна простая истина – никакой, даже самый упрямый, скепсис не в силах совладать с простыми человеческими эмоциями, коих у меня при просмотре были моря и океаны. А связано это все с теми же самыми стереотипами, что используются в кино и по сей день. Вот только Джон Хьюз, в отличие от остальных неумелых спекулянтов популярной тематики, проделал поистине грандиозную работу с персонажами.

Именно благодаря так называемой «исповеди» каждому герою удается излить душу на камеру, поочередно доводя своих товарищей по несчастью до слез. Мы становимся свидетелями уникального события, в котором нам удается узнать причины вредного характера и предпосылки, приведшие в итоге к возникновению комплексов и юношеского максимализма, у типичных подростков. Режиссер не просто задает характер и образ персонажа, а выстраивает тонкий психологический портрет каждого, кому «не посчастливилось» застрять в школе в выходной день.а

В этой сцене окончательно спадают картонные лица давно устаревших образов, и наружу вылезают обыкновенные и невинные подростки, за жалким поведением и непреднамеренной агрессией которых скрываются глубокие душевные травмы, оставленные то ли окружением, то ли родителями, то ли самими героями.

Это больше не импульсивные подростки, прячущиеся от окружающего мира в собственных комплексах и проблемах, агрессивно отбиваясь от каждого, кто вздумает протянуть им руку помощи. Перед нами оказываются лишь ранимые создания, потерянные и одинокие, жаждущие банального внимания и заботы от тех, кто готов их понять и разделить боль. Этот день в школе является первой возможностью для них выговориться, в открытую заявить о своих проблемах, а взамен получить понимание, сочувствие — и все это без единой капли осуждения.

Режиссер дает отчетливо понять, почему «тупой качек», «нудный батан» и «дерзкий хулиган» ведут себя так, из-за чего вышеупомянутые клеймо столь тесно прилипло к их именам. Данная сцена — апогей всего фильма, и самое откровенное и душевное признание в собственном чудачестве, что мне приходилось видеть на экране. И вишенкой на торте является отсутствие нравоучений со стороны режиссера, демонстрирующего странных, но по своей сути обыкновенных детей, которым попросту хочется внимания и близких отношений с теми, кто готов выслушать в тяжелую минуту, скрасить унылый выходной день в школе и поиграть в догонялки с Верноном по коридорам.

Никто не умеет так красиво говорить об одиночестве, как это делает китайский режиссер Вонг Кар-Вай, вернее, я бы даже сказал, что никто другой не способен так изящно молчать об одиночестве, ибо в фильмах Кар-Вая диалоги играют далеко не самую важную роль, отдавая предпочтение персонажам-мечтателям с тонким душевным настроем и миллионам различным цветов, окружающих тех повсюду.

«Мои черничные ночи» интересны тем, как китайская рука режиссера смогла перебраться на американские земли. Глядя на довольно сдержанные оценки, может показаться, что переезд прошел неудачно, но, Неон мне свидетель, этот фильм ничуть не уступает лучшим работам режиссера на Родине. Только теперь вместо большого города двух возлюбленных разделяет бескрайняя и разношерстная страна: километры дорог, на которых могут повстречаться абсолютно разные люди, каждый со своей не менее печальной историей.

На их фоне совершенно блекло смотрится главная героиня, выступающая в большинстве случаев свидетелем или советником со стороны, даже в самых щепетильных вопросах незнакомцев. Это ощущается естественно, ведь на душе молодой девушки Элизабет нет ничего кроме разбитого сердца и такого же одинокого, как она, незнакомца из случайной забегаловки, что как-то раз угостил ее черничным пирогом. Никакой бурно развивающейся истории, только пара ярких воспоминаний и заветная мечта о машине, а на этом фоне активно развиваются судьбы других несчастных, чьи жизни рушатся на ходу.

Все эти мелкие встречи с чужими людьми постепенно подталкивают героиню на решительный шаг, на истинную любовь, если позволите такую сентиментальность. И итогом всех ее скитаний из города в города, в поисках своего места становится всеми ожидаемое воссоединение героев в конце фильма. Без лишних слез и громких обещаний, зачем нужна эта чушь, когда есть никем не тронутый пирог?

В этом поцелуе чувствуется весь Вонг Кар-Вай — один из самых уникальных визионеров, чью магию я до сих пор не могу передать словами. Перед нами просто целуются два человека, но оторвать глаза от этого невозможно и перестать думать об этом по прошествии времени все никак не получается. Почему? Вопрос без ответа. Впрочем, он и не требуется. К чему вся эта логика, когда на экране происходит самое настоящее чудо?

Можете заклеймить меня извращенцем, но я искренне обожаю первые два и чуть меньше последующие три сезона этого сериала. Я считаю это образцовым проектом, основанным на комиксом, ибо «Готэм» берет глубокую вселенную с охапкой интересных персонажей, переиначивает их характеры, даруя им на замену альтернативные, но не менее интересные образы и трактовки.

«Готэм» делает именно то, что так сильно любит общественность, а именно приземляет далекую от нас комикс-вселенную, наделяя каждого персонажа адекватной и вполне реалистичной историей происхождения, сохраняя при этом определенный гротеск и иронию над собственной несерьезностью, когда каждый персонаж может воскреснуть по самой абсурдной причине. В добавок ко всему прочему, сериал осмеливается показать то, что по неизвестной мне причине так старательно обходят стороной дяди и тети из крупнобюджетного кино.

В сериале показано расследование Брюса по поиску убийцы своих родителей, боевой Альфред с военным прошлым, неоднозначный и порой радикально действующий Джим Гордон, а также тонны прочих интересных решений, о которых распинаться сейчас было бы неуместно. Предмет сегодняшнего обсуждения — поединок Брюса Уэйна с местным анархистом по имени Джером во втором сезоне сериала.

Оказавшись один на один со злодеем в зеркальной комнате, покрытому клоунским гримом и повидавшему чудовищных злодеяний от рук Джерома, Брюсу удается одолеть маньяка в рукопашной схватке, после чего поверженный начинает получать удар за ударом по своему недавно только пришитому лицу. Ослепленный яростью и жаждущий крови будущий страж Готэма, чуть было не убивает врага, пока вдруг перед ним в зеркале не появляется нечто воистину ужасающее — собственное отражение.

Брюс Уэйн видит свое будущее: то, в кого он превратится, если позволит себе переступить ту самую черту, отделяющую человека от безумного зверя. Благодаря такому сильному образу на экране вырисовывается портрет юного Бэтмена, поклявшегося в дальнейшем никогда и никого не убивать, даже если виновник будет заслуживать смерти. Поединок и последующее обещание служит ключом к понимаю тонкого портрета человека в костюме летучей мыши.

И таких моментов в сериале множество. У «Готэма» могут быть любые проблемы с бюджетом, компьютерной графикой, сценарной некомпетентностью, явным уходом от реализма в сторону безумия, нарушением правил собственной вселенной, но у него не отнять истинной любви и преданности к изначальному материалу. В сериале есть уникальность, иной подход к созданию вселенной, уместная жестокость, и грамотный баланс между черной комедией, драмой и откровенным трэшом, что с каждым сезоном становится все более и более шатким.

Я готов фанатично превозносить «Готэм», ровно как и яро готов критиковать его за все недостатки, коих в сериале больше, чем второсортных злодеев в одноименном городке. Все, что пожелаете, но думать я о нем никогда не перестану, а это важнее всего прочего.

Я не доверяю никаким топам и уж тем более общественному мнению, потому я долгое время и не решался на просмотр «Малышки на миллион», ожидая увидеть типичную и пережеванную сотни раз историю про преодоление трудностей на пути к мечте в рамках спортивной драмы. Неверные ожидания и страх предсказуемости в итоге сыграли со мной злую шутку, автором которой стал великий и еще раз великий Клинт Иствуд.

Его «Малышка на миллион» — это проверенная временем история про сурового наставника и наивную, но целеустремленную ученицу, намеревающуюся стать чемпионом вопреки всему. Первые две трети картина проделывает обыденный, но тем не менее рабочий путь по сплочению двух противоположностей сквозь череду относительных побед и поражений, а также бесконечных тренировок.

Благодаря тому, что каждый герой обладает личной трагедией, связанной с боксом, история не кажется вымученной, а то, как Клинту Иствуду удается блестяще отыгрывать вредного, но справедливого тренера на втором плане и в то же время держать на режиссерских плечах талантливо поставленный фильм, поражает. Не часто в Голливуде встретишь бойца старой закалки, который мало того, что не впал в маразм, так еще и умудряется из раза в раз демонстрировать миру всемогущую силу кино и собственного таланта.

Сцена в больнице — решающий шанс и последняя возможность зрителей вымолить у режиссера счастливый финал, но последующие сцены, особенно исповедь в церкви, вонзают безжалостный кинжал все глубже и глубже в сердце, не боясь задеть чьи-то чувства и надавить на больное. Стоить отдать должное Клинту Иствуду — этот человек не знает, когда надо остановиться, и раз уж такой серьезный человек взялся за работу, какой бы тяжелой она не была, то можете быть уверены — он доведет ее до конца во что бы то ни стало.

Выслушивая последние диалоги между героями, осознаешь цену счастья и несмотря на все слезы понимаешь, что такой исход для героини вполне можно назвать счастливым. В конце концов, она сумела вскарабкаться на Олимп, завести вредного, но надежного приятеля, выбраться «из грязи», будучи никому не нужной, но, к сожалению, таким целеустремленным людям всегда будут целиться в спину те, кто их боится, и далеко не всегда герой вновь сумеет встать на ноги. И от этого становится больнее всего. Вы разбили мне сердце, Клинт Иствуд, но сделали это с невероятным достоинством.

Без шуток — это трогательно. Подобно всему остальному фильму, Квентин протягивает нить от вселенной зрителя к миру героев «Однажды в… Голливуде», а их мир в свою очередь тесно связывает с миром кино. Так и получается, что мы смотрим на то, как актеры в образах персонажей смотрят по телевизору, словно простые зрители, на актеров, играющих свои роли, только с поправочкой, что те актеры на экране они сами. Настоящая синефильская рекурсия, которую я прочувствовал всеми фибрами своей души.

У этой сцены нет сверхгалактической задачи и крупной роли в сюжете фильма. Перед нами разворачивается вполне житейское зрелище, в котором два хороших друга, что чуть больше, чем братья, но чуть меньше, чем супруги, просто смотрят телевизор, пьют пивко, закинув ноги на стол и самое главное — получают искреннее удовольствие от кино. В этот момент они не великие актер и каскадер, а обыкновенные зрители, по-ребячески радующиеся при виде своих же лиц на экране и обсуждающие как была снята та или иная сцена. Настоящим поклонникам кино знакомы эти посиделки с друзьями-пирожками, а?

Для кого-то это может показаться бессмысленным или чем-то незначительным, высосанным из пальца, но именно так на меня подействовала картина. Именно своей магией, связывающей миры между собой, я и был очарован при просмотре «Однажды в… Голливуде». Это нечто в какой-то степени трансцендентное, тяжело объяснимое и понятное лишь единицам, не из-за своей элитарности или претенциозности, а скорее из-за того, что творец вещает на специальной частоте, и поймут его только те, кто знает, как на нее попасть.

Нет ничего зазорного и странного в том, что фильм мог попросту не понравиться. В конце концов, ничто не вечно и доступно. Но то, на каком языке разговаривает «Однажды в… Голливуде» со зрителями заслуживает внимания, ибо каждая частичка этого языка пропитана любовью и ощущениями той самой волшебной сказки, о которой нам в нашем земном мире предстоит только мечтать и смотреть за ее воплощением на экране великого и всеобъемлющего кинематографа.

Эта сцена проста на словах, она известна всем и на первый взгляд — это драматическое переосмысление классического анекдота про сравнение несметных грез и суровой реальности, но именно благодаря своей простоте эта сцена (попробую обойтись без слова «гениальна») работает и запоминается. Конфликт типичен и не нов — заветная любовная нить между людьми рвется, пока один из них пытается жить дальше, а другой тщетно цепляется за малейшую возможность вновь связать обоих.

Марк Уэбб — профессиональный ткач романтики и любовный химик. Кажется, что его герои словно созданы друг для друга, причем это проявляется не только в виде отношений между парнем и девушкой, а так же касается семейных уз. При столь крохотной карьере хочется отметить, что герои Уэбба машинально влюбляют в себя, хотя сами они не делают для этого ничего особенного.

Вышеупомянутое сравнение реальности и ожиданий выстроено очень интересным образом. Во-первых, оба этих фрагмента идут не в реальном времени, а с небольшой задержкой для того, чтобы зритель сумел зафиксировать определенное мимолетное мгновение в одной реальности, а затем тут же увидеть его при других обстоятельствах. И во-вторых, основное внимание выстраивается на крохотных, но значимых деталях окружения, человеческой мимики, и вербальных жестах.

Как мы знаем, одного взгляда от Саммер достаточно, чтобы утонуть в ее глазах, а потому когда видишь в реальности от нее холодное отношение и вымученную улыбку, становится неловко, неприятно и больно. В голове у Тома разговор между ним и Саммер за столом проходит наедине, мы с общего плана видим, как эта парочка сидит, отдаленная от всех остальных гостей и освященная вечерним солнцем, а в реальности: ненужные люди, пустые разговоры и никакой романтики. Причем мы даже не слышим, о чем именно говорят герои в мире грез, мы лишь видим их улыбки, пока на фоне слышатся рассуждения реального Тома о мимолетных вещах и открытках.

Две минуты режиссер без остановки сыплет соль на рану, в конце которых реальность безвозвратно вытесняет любые ожидания, так как Том видит ужасную вещь, ставящую крест на всех возможных вариантах совместного будущего, — обручальное кольцо от другого человека. После чего Том в грусти покидает вечеринку и вместе с окружающим миром превращается в живописную зарисовку, где все вокруг теряет цвет и четкие контуры, а в центре остается лишь одинокий темный силуэт несчастного человека с разрушенными мечтами.

После этой сцены окончательно становится понятно, что «500 дней лета» — это, не побоюсь этого слова, психологическая романтическая комедия, где сентиментальность проигрывает реальности, в которой не может быть все так идеально и предсказуемо, как того захочет человек. Реальность полна разочарований, не так ли?

Британский кудесник романтики и по совместительству один из любимейших моих сценаристов Ричард Кертис в далеком 2003 году сделал то, чего так и не сумел добиться Тимур Бекмамбетов. Сколько бы «Елок» тот не пытался сажать, все они для меня выглядят вымученными, облезлыми, а порой и вовсе отталкивающими. Стоит отметить, что у Кертиса не было цели запустить ежегодный сериал, несмотря на схожую привязку сюжетов к Рождеству, просто у британского романтика лопалась голова от количества любовных историй, вот он и решил объединить несколько из них в единый фильм с простейшим, но в то же время прекраснейшим лейтмотивом «Любовь есть везде».

И от «Реальной любви» я почувствовал странное ощущение: мне нравилась та простота и прямолинейность, с которой режиссер и сценарист в одном лице создавал ту самую любовь. Будто бы меня превратили в сорокалетнюю домохозяйку, искренне переживающую за предсказуемой судьбой персонажей второсортной рождественской мелодрамы. Стоит отдать должное, что в плане выстраивания комичных ситуаций Ричард Кертис не изменяет себе: любовь возникает и между порноактерами, и у премьер-министра с секретаршей и у одинокого писателя с горничной-иностранкой. Воистину, любовь есть везде!

Как и подобает жанру, история подводит все сюжетные линии к очевидному исходу, в котором каждому суждено найти свое счастье, встретиться с друзьями и отправиться встречать праздники в веселой компании. Волшебство Ричарда Кертиса сплетает судьбы непохожих друг на друга людей, сталкивает их между собой и с гордостью, попивая чаек, наблюдает за тем, как поочередно люди обретут долгожданное счастье.

То ли сработала моя личная симпатия к режиссеру, то ли, утомившись от многослойного авторского кино, душа сумела обрести покой в простой и наивной доброте, то ли магия все-таки существует. Будь то тщетное признание в попытках сказать опоздавшие слова от мужчины в адрес любимой женщины, вышедшей замуж за его лучшего друга, или предложение руки и сердца иностранке, что приковывает к себе внимание всей общины и превращается в народное шествие по заснеженным улицам.

Каждое признание, ставящее точку в мини-истории, — это то, чего ждешь весь фильм и получаешь в конце концов без каких-либо неожиданных поворотов, но почему же тогда все равно хочется плакать и улыбаться во все лицо? Никому не хочется признавать свою сентиментальную натуру, но, похоже, что я ею обладаю. И знаете, что? Это прекрасно, потому как сентиментальные люди — самые живые люди, только им удается ощущать боль и наслаждение во всех тонах. Мечтаю в один прекрасный день окончательно лишиться надменности, высокомерия и предрассудков, отдавшись во власть простым человеческим эмоциям.

Чтобы злые языки не говорили, а Кевин Смит все так же продолжает быть моим любимым режиссером, сметая с дороги любые экзистенциальные драмы с трехступенчатыми метафорами от культовых маэстро. Его кино куда проще, приземленее и ближе ко мне по духу, чем прочие навороченные попытки всезнающих творцов рассказать по своей сути про те же самые вещи.

Моя слабость в кинематографе — это незатейливые истории про раздолбаев в мире, где их считают за ненормальных придурков, впустую тратящих свои жизни, хотя по факту они куда счастливее и веселее «нормальных» людей с достойными карьерами, здоровенными денежными мешками и роскошными хоромами. Своими фильмами Кевин Смит все время глаголит одну простую истину — счастье там, где весело, а весело там, где есть компания таких же отбитых людей, как и ты.

Вечно обкуренный бородатый пухляш просит людей не взрослеть и оставаться в глубине своей души беззаботными подростками, которых не заденет никакое горе. Если прожить всю фильмографию Кевина Смита, как это неоднократно делаю я, то и «Перезагрузка» будет восприниматься совершенно по-другому. Это все еще вымученная, многострадальная попытка старика вернуться в сладкое прошлое, когда имена Джея и Молчаливого Боба значили для людей куда больше, чем предлог для смешных приколов в интернете.

И, несмотря на море нюансов, «Ребут» с лихвой окупается благодаря одной только сцене, в которой Бен Аффлек выдает один из лучших монологов в истории кино. Бейте меня за такие слова, насмехайтесь, а я пока продолжу. В своей трогательной речи через уста персонажа обращается сам Кевин Смит, непонятно только к кому. Кто вообще после стольких лет будет смотреть Джея и Молчаливого Боба? Глядя в камеру, Смит подводит итог всей своей карьеры то ли перед своими фанатами, то ли перед персонажами, то ли перед самим собой. Я склоняюсь к тому, что режиссеру важнее всего было выговориться, а адресат уже не так важен.

В своей речи Смит раскаивается: он признает ошибки последних фильмов, прощается с персонажами «В погоне за Эми», ставя красивую точку в их истории, со слезами на глазах рассуждает на тему отцовства и о том, как важно двигаться вперед. Через этот монолог Кевин Смит будто бы доказывают самому себе, что взрослеть — это не плохо, стареть — плохо. Плохо переставать смеяться над тупыми шутками, прикрываясь маской взрослого, плохо пользоваться собственным раздолбайством во вред другим людям, плохо быть безответственным чурбаном, единственной защитной реакцией которого на любую неугодную ему тему будут оскорбительные шутки.

Этим монологом, как и всем остальным фильмом, Смит признает, что давно уже утратил форму (во всех смыслах), в открытую критикует в первую очередь самого себя, не забывая колко поддеть медиа-индустрию. И, конечно же, Бен Аффлек. Слышать из его уст трогательный монолог, где он проецирует отношения отцов и детей на Брюса Уэйна и его родителей, а в конце заявляет, что пора бы уже повзрослеть, пора, наконец, двигаться дальше и принимать ответственность за свои действия, очень больно.

Один монолог делает за фильм всю необходимую работу: углубляет не без того великолепное название «В погоне за Эми», говорит на сокровенные темы понятным и привычным языком, а главное, в этой сцене Кевин Смит прощается с прошлым и вступает в новую эру рука об руку с родными персонажами, прекрасно признавая все свои недостатки, из-за которых последние его работы получили весьма неоднозначный отклик со стороны тех, кто уже давно повзрослел, в то время как новая аудитория считает режиссера за очередного постыдного шутника, снимающего второсортные комедии с сортирным юмором. Что, в целом, не так далеко от правды, с одной только маленькой поправкой — этот режиссер мой любимый.

Про «Шучу» я могу говорить долго. Мне кажется, этот сериал еще по-настоящему не был принят общественностью. Каждый умник считает своим долгом описать «Шучу» — как легендарное возвращение Джима Керри в кино, где он играет самого себя, но для меня этот сериал имеет куда большее значение. Вот например, где еще вы сможете увидеть столь изящную визуализацию душевных переживаний человека в виде абсурдного мюзикла, происходящего в больной голове Джеффа, пока тот лежит на операционном столе и ожидает, пока его печень перейдет в пользование человеком, которого сам Джефф чуть было не прикончил совсем недавно.

«Шучу» со спокойной душой прощает героям их «мелкие» обиды в виде непреднамеренной попытки убийства, но при этом никак не помогает им исцелиться от глубоких душевных ран, оставленных по вине самих героев. На поверхности это трагикомедия про радикальных эгоистов, что попадают в абсурдные ситуации, но лично я ощутил на своей шкуре исключительно грустную, практически безысходную историю про людей, которые тонут в пучине и никак не могут всплыть на поверхность. Более того, с каждым разом они затягивают к себе все больше и больше невинных людей.

Коматозный мюзикл — это один из немногих наглядных примеров, олицетворяющих суть всего сериала. В первый раз это может показаться оригинальным художественным приемом, наделяющим «Шучу» уникальным абсурдом и юмором, граничащим на грани с безумием. Но чем дальше я погружался в бездну эгоизма вместе с героями, тем меньше мне хотелось улыбаться, а за всеми подобными сценами я начал видеть глубоко несчастных людей, отчаянно молящих о помощи и скрывающих боль под натужной улыбкой, на которую постепенно перестаешь обращать внимание, ибо истинное лицо человека старательно скрывается за ней.

Хотелось бы еще отметить целую серию, где Мистер Пиклз прощается с персонажами своего шоу, находясь при этом внутри самой передачи. Или сцену, где Джефф и новый хозяин его печени дружно пытаются побороть потенцию при помощи высокоскоростных лифтов, но это бы уже превратилось в топ лучших сцен «Шучу», который я надеюсь однажды увидеть, ибо этот сериал держится отнюдь не на одном только Джиме Керри. Однажды «Шучу» заполонит каналы с видеоэссе и займет свое почетное место в книгах по режиссуре и драматургии, вот увидите, его время пока что не настало.

То, чем меня в свое время обделил «Зодиак», с лихвой компенсировала корейская лента моего любимого режиссера. Вдаваться в детали киноязыка можно бесконечно, но все эти размышления не вызовут бурного всплеска эмоций, кроме разве что фанатичного восхищения Пон Джун-хо, но сейчас речь пойдет о моменте, когда люди перестают быть людьми, напрочь забывая нерушимые, почти что святые принципы, которым те следовали всю свою жизнь. О моменте, когда бюрократия теряет силу, а бумажка впервые оказывается лживой.

Сцена в тоннеле — эмоциональный пик фильма. Детективы истощают все силы в погоне за призраком, что продолжает серию зверских убийств, а о нем так ничего не известно. Более того, все «гениальные» и подходящие друг под друга догадки оказываются чередой чудесных совпадений. А вся трагедия заключается в том, что с цепи срывается самый психически стабильный персонаж, поклонник логики, приверженец здравого смысла и рационального подхода к решению задач.

Столичный гений, прибывший на помощь к некомпетентным детективам с их зверскими повадками, сам в конце концов превращается в кровожадное животное, желающее отомстить во что бы то ни стало и совершить возмездие над так называемым «виновным», даже когда все факты говорят против него. Этот фильм показывает, как отчаянная погоня за злом опустошает так называемое «добро» и заставляет добродетелей идти на подлости, не менее коварные, чем у того же преступника.

Схватка в тоннеле демонстрирует, как старый мир необратимо рушится, а ему на замену приходит первобытный страх и древняя жажда крови, что копилась внутри героев на протяжении всей истории и в итоге привела их в никуда. Преступник не пойман, люди продолжают умирать, закон больше не действует, а животный мир победил. Злодей своего добился, а герои не только не сумели остановить его, так еще и уподобились ему, проявив наихудшие качества, которые только свойственны человеку.

Я смотрел «Воспоминания об убийстве» в ужасных условиях, где меня пинали, постоянно звали куда-то, что-то кричали — одним словом «родители», но даже при таких антикиношных условиях работа Пон Джун-хо сумела поразить меня в самое сердце, ибо нет эмоций сильнее, чем страх и отчаяние, коими я насытился на всю оставшуюся жизнь. Я воочию увидел, что скрывается глубоко внутри человека: то, что так сильно боится солнечного света и смиренно выжидает момента, когда сумеет, наконец, вырваться наружу, вонзив в первую попавшуюся жертву свои острые клыки.

Эта сцена, как и весь, впрочем, фильм, представляет из себя одну из тех нелепых шуток, что вы можете ляпнуть при разговоре со своим дружком-пирожком, хорошенько проржаться, а затем забыть ее навсегда. Так вот, режиссер этого фильма не смог это сделать и вместо этого снял аж два фильма про глупых подростков, сражающихся против зомби-нацистов. Благо, герои прекрасно понимают, что мозгов им явно не хватает и ведут себя соответственно, на потеху публике.

Перед вами изображена моя мечта под номером 735 — увидеть как чувак спрыгнул со скалы, повиснув на кишках мертвого зомби-нациста в обнимку с другим, только еще не до конца мертвым, зомби-нацистом. Если бы я занимался составлением новой версии словаря, то напротив слово «кино» я бы обязательно расположил кадр сверху. Тут даже нечего добавить.

Обделил Джона Форда, обделил Джона Ву, обделил Миядзаки и Сатоси Кона, а драгоценного Кевина Смита капнул лишь поверхностно, но вас отблагодарить уж точно не забуду.

Если вы дочитали досюда и до сих пор не хотите меня распять, то заглядывайте в таверну и читайте мои сюжеты первыми! А если серьёзно, то обидно жить в эпоху, когда околокиношных пабликов с цитатами и кадрами существуют сотни. Свою же таверну я открыл больше года назад и пообещал вести ее для того, чтобы спустя десятилетия, когда в моей жизни, возможно, не останется ничего хорошего, у меня было бы родное место, куда бы я мог вернуться.

Мне всегда хотелось вести дневник своей жизни, а в эпоху интернета, помимо этого, так же присутствует возможность поделиться сокровенными переживаниями с другими людьми, о чем многие из нас раньше могли только мечтать.

Спасибо! Живите в мире и обязательно делитесь своими памятными моментами. Интересно знать, от чего же ваше сердце начинает биться быстрее.