Джазовый энтузиаст и гитарный фетишист: как Джармуш работает с музыкой в своих фильмах

Роль музыки в кино культового режиссёра.

В фильмах Джармуша музыка наотрез отказывается звучать на заднем плане. Она активно участвует в происходящем, оказывает самое прямое влияние на персонажей и зачастую подчиняет себе всё действие. В этом тексте мы разбираем примеры того, как именно это происходит.

В наш обзор попали не все полнометражные работы Джармуша — например, мы не рассматриваем «Кофе и сигареты» и «Патерсон», потому что в них как раз музыка не играет такой уж важной роли. Фильма-альманаха «Ночь на Земле» в списке тоже нет — саундтрек к нему написал Том Уэйтс, о котором мы подробно рассказываем в главе, посвящённой «Вне закона».

Также за бортом остались картины «Год лошади» и «Gimme Danger. История Игги и The Stooges», решённые в духе традиционных рок-документалок.

В кино Джармуш пришёл из музыки. Его творческий путь начинался в Нью-Йорке рубежа 70-80-х, где бушевало андеграундное движение, вошедшее в историю как no wave, то есть «никакая волна». Все, кто умел и не умел играть на музыкальных инструментах, сколачивали группы и рубили нечто ритмичное и атональное, на стыке панка и фри-джаза.

Джим Джармуш тоже пару лет поиграл бряцающий пост-панк в группе The Del-Byzanteens, пока ребята из Ramones не уговорили его снимать кино.

Первой режиссёрской работой Джармуша стал «Отпуск без конца» — завораживающая, почти бессюжетная зарисовка из жизни нью-йоркского бездельника. Саундтрек для картины Джармуш создал на пару со своим товарищем Джоном Лури (подробнее о нём — в следующей главе).

Виды мрачного, пустынного, почти безлюдного Нью-Йорка режиссёр сопроводил жутковатым атональным гулом. Подобный звуковой ландшафт, хотя и более впечатляющий, избрал для своего дебютного фильма «Голова-ластик» Дэвид Линч, но, в отличие от него, Джармуш стремился не напугать зрителя, а передать ему чувство запустения, одиночества и неприкаянности.

Довольно монотонное течение фильма взрывается сценой, где главный герой отплясывает под пьесу Эрла Бостика, звезды американского послевоенного джаза и ритм-энд-блюза. Из динамика проигрывателя льётся интенсивный поток звуков, скоростной саксофон Бостика приводит героя в безумный ажиотаж. Сцена длится долго: Джармуш не спешит, он даёт герою насладиться импровизацией сполна — столько, сколько наслаждался бы на его месте сам.

Иными словами, уже в дебюте режиссёр показал, что музыка в его кинематографе занимает центральное место.

Девушка бредет по холодным, бесприютным нью-йоркским улицам. В одной руке чемодан, в другой — проигрыватель. Из динамика доносится хриплый ор: «I put a spell on you!»

«Что это за дрянь? Терпеть не могу такую музыку», — скажет этой девушке другой персонаж фильма, на что она ответит: «Это Скримин Джей Хокинс. Он велик. Так что отстань».

«I put a spell on you» — самая известная песня великого блюзмена Скримин Джей Хокинса. Сам он процесс ее записи не помнит совершенно. Изначально песня задумывалась как любовная баллада, но потом участники записи напились, и в пьяном угаре выдали нечто совсем иное: отрывистый ритм, захлебывающееся соло на саксофоне и дикие, дикие крики самого Хокинса.

Остальную музыку к фильму написал Джон Лури, также исполняющий одну из главных ролей. Лури — легенда нью-йоркского андеграунда, лидер обалденной панк-джазовой группы Lounge Lizards и сам по себе превосходный саксофонист (а россиянам он может быть знаком как автор картины «Bear Surprise», послужившей основой для древнего мема рунета «Превед Медвед»).

Фильму «Более странно, чем в раю» вполне подошел бы джазовый саундтрек, но вместо этого Лури написал музыку для струнного квартета, явно вдохновлённую произведениями венгерского композитора Белы Бартока. Это тоже по-своему логичное решение, ведь герои фильма — эмигранты из Венгрии, и на Америку они глядят глазами чужаков.

Третий фильм Джармуша начинается и заканчивается песнями Тома Уэйтса. В самой картине он играет одну из главных ролей — диджея-неудачника, который по своей глупости попал за решётку.

Уэйтс — обладатель бесподобного наждачного голоса. Его творческий путь четко делится на два этапа. Поначалу он сочинял сравнительно традиционные блюзовые баллады, хоть и пелось в них о пьянстве и проститутках. В восьмидесятых он кардинально изменил свой стиль — перешел к экспериментальному музицированию, нашёл саунд, который сам же и обозвал «оркестром-свалкой».

С Джармушем Уэйтс сошелся как раз в этот экспериментальный период, и его авангардная музыка как нельзя лучше подошла к чёрно-белым фильмам молодого режиссёра.

Действие «Вне закона» разворачивается в Новом Орлеане, и первые несколько минут фильма зритель наблюдает панорамы ветхих улочек этого луизианского города под аккомпанемент одышливой уэйтсовской мамбы «Jockey full of bourbon». Герои на экране ещё не появились, история ещё не началась, но фильм уже стартовал, и нужное настроение задано безошибочно.

Дальнейшее действие сопровождает музыка Джона Лури, который на этот раз написал более привычные для себя джазовые композиции. А когда пути персонажей расходятся окончательно, и по экрану начинают ползти титры, вновь включается Уэйтс — на этот раз с горькой балладой «Tango till they’re sore», сыгранной и спетой в бесподобно «пьяной» манере.

Том Уэйтс — возможно, не самый возвышенный на свете музыкант, однако в данном случае его песни как бы приподнимают историю, придают этой полукриминальной-полуабсурдной комедии горький привкус трагедии.

К четвёртому фильму в своём путешествии по Америке Джармуш добрался до Мемфиса. Неудивительно, что на этот раз вся история крутится вокруг самого известного человека, когда-либо жившего в этом городе — речь, разумеется, об Элвисе Пресли.

Собственно, сам фильм назван в честь одной из песен короля рок-н-ролла, она же — «Mystery train» — открывает и закрывает картину. Это одна из ранних вещей, принёсших Элвису популярность, и выдержана она в духе кантри, от которого музыкант потом отошёл.

Фильм состоит из трёх новелл, действие которых разворачивается в одну и ту же ночь в отеле «Аркадия». Герои этих историй — троица раздолбаев, парочка молодых японцев и одинокая итальянка — каждый по своей причине в третьем часу ночи включают радио, где хриплый диджей (голос Тома Уэйтса) ставит старую балладу «Blue moon» в исполнении, разумеется, Элвиса Пресли.

Раз за разом песня звучит всё более призрачно, как потустороннее эхо древнего Мемфиса. Неудивительно, что в какой-то момент в номер к одной из героинь — той самой итальянке — является призрак самого Элвиса. Король рок-н-ролла растерянно озирается: 40 лет назад от оставил в этом отеле расчёску.

В девяностые годы Нил Янг был на подъеме. После восьмидесятых, по большому счету провального для него десятилетия, когда канадский фолк-рокер экспериментировал то с рокабилли, то с синти-попом, к девяностым Янг вновь заиграл гитарный фолк-рок, причем зазвучал он мощнее, чем когда-либо. После совместных туров с Sonic Youth, Pearl Jam и Soundgarden его прозвали крестным отцом гранжа.

На этом этапе сошлись их пути с Джармушем. В итоге получился один из лучших саундтреков в истории мирового кино.

Изначально Янг хотел записываться музыку к метафизическому вестерну «Мертвец» вместе с Дэйвом Гролом и Кристом Новоселичем, оставшимися в живых участниками группы Nirvana. Но Джармуш убедил Янга поработать в одиночестве — и, как выяснилось позже, это было правильное решение.

Музыку к «Мертвецу» музыкант записывал в импровизационном режиме: заперся на складе в Сан-Франциско с гитарой, усилителем, проектором и немой копией картины. Об этом опыте музыкант отзывался так: «Я играл соло, а фильм был моей ритм-секцией».

В основном Янг играет на перегруженной гитаре, лишь в единичных случаях переключаясь на акустику или орган. Звук гитары обильно смочен эхом и реверберацией, тонет в волнах фидбека. Музыкант то играет сдержанные, гипнотизирующие риффы, то бесконечно тянет одну ноту, а периодически выдаёт цельную мелодию, исполненную мужества и трагизма — собственно, заглавную тему фильма.

В картине музыка не смолкает практически ни на секунду, поддерживает сомнамбулический ритм картины, который задают затмения между сценами. Суровые аккорды Янга превосходно ложатся на американские ландшафты, запечатлённые выдающимся оператором Робби Мюллером. Сочетание контрастной монохромной картинки и гитарного нойза получилось идеальным. Именно музыка Нила Янга во многом «сделала» этот фильм.

Джармауш в долгу не остался, отправился с группой Янга Crazy Horse в тур, где снял документалку «Год лошади».

Молчаливый киллер, подобно Карлсону, живёт на крыше, общается с людьми при помощи голубиной почты и строго блюдёт кодекс чести самурая. Когда он угоняет машины, то всегда ставит в магнитолу неподписанный диск, и неспешно катит по ночному городу под размеренные ритмы хип-хопа.

Автор этих ритмов — RZA, лидер основополагающей хип-хоп-формации Wu-Tang Clan, которая совместила дух опасных улиц Нью-Йорка с восточной философией. Музыкальная сторона треков клана, замешанная на грубых битах, сэмплах из фильмов про восточные единоборства и джазовых нотках, была чертовски кинематографичной, поэтому неудивительно, что отвечавший за неё RZA попал в большое кино.

Для звуковой дорожки «Пса-призрака» он скомпилировал отменный сборник андеграундного хип-хопа 1999 и сам написал завораживающие биты с восточными мотивами.

Впоследствии в интервью он признавался, что Джармуш подарил ему карьеру в кино: вскоре после «Пса-призрака» RZA поучаствовал в саундтреке к «Убить Билла», а после под патронажем Тарантино и сам дебютировал как режиссёр, сняв боевик «Железный кулак» — дань уважения любимым гонконгским боевикам.

С Джармушем RZA работал ещё не раз, но уже в качестве актёра. Опыт с хип-хопом оказался для режиссёра единоразовым: саксофоны и гитары ему всё же милее битов и скрэтчей.

Немолодой мужчина получает письмо от таинственной женщины — она представляется его бывшей возлюбленной и сообщает, что у него есть сын двадцати лет от роду. Герой и рад бы забыть об этом, но его сосед, жизнерадостный многодетный эфиоп, отправляет его в путешествие по бывшим любовницам, а чтобы путь был веселее, даёт ему в дорогу диск с подобранной на свой вкус музыкой.

Для своего самого мейнстримового фильма Джармуш подобрал самый далёкий от мейнстрима саундтрек, а именно — записи гуру эфиопского джаза Мулату Астатке.

Астатке — человек необычайной судьбы: в юности он постигал музыкальную грамоту в лучших музыкальных вузах Британии и США, но лишь для того, чтобы вскоре вернуться в родную Эфиопию и изобрести там самобытную локальную версию джаза.

То были шестидесятые-семидесятые годы, когда последний император Эфиопии Хайле Селассие I несколько ослабил хватку, и в стране стала бурно расцветать молодежная культура. В Аддис-Абебе бушевала ночная жизнь, появилась целая плеяда артистов, исполнявших эстраду и джаз, их записи издавались на местном маленьком лейбле Ahma Records.

Веселье было недолгим: в 1974-м император был свергнут, к власти пришла военная хунта, и всю эту свежую эфиопскую музыку быстро запретили как антинациональную. Плёнки с её записями были чудом спасены — их вывезли в Грецию, где они лежали без дела десятки лет. Изданы они были только в начале XXI века: небольшой французский лейбл выпустил серию дисков «Éthiopiques».

Один из таких дисков попал к Джиму Джармушу. На нём как раз были записи Мулату Астатке. Вопрос саундтрека к новому фильму был решён.

Пьесы Астатке — это витые мелодии духовых, прозрачные звуки вибрафона, одновременно расслабленная и упругая ритм-секция. В этой музыке много грации и меланхолии, её мужественный грув служит хорошим контрапунктом для пассивного героя Билла Мюррея, который всё время норовит найти какую-нибудь ровную поверхность и усесться на ней.

С выхода фильма и саундтрека к нему карьера Мулату Астатке вышла на новый уровень: начались гастроли по всему миру, сотрудничество с молодыми группами, выпуск новых релизов. Эфио-джаз получил признание во всём мире, и в этом — главная заслуга самого Астатке, но отчасти и Джармуша тоже.

Молчаливый мужчина в красивом, но неприметном костюме едет вглубь Испании, встречается со странными людьми, получает зашифрованные послания в спичечных коробках и всегда заказывает два эспрессо в разных чашках. Он явно преследует какую-то цель, но в чём она заключается, разбираться придётся зрителю.

После понравившихся всем «Сломанных цветов» Джармуш наступил своему коммерческому и критическому успеху на горло. Его следующий фильм «Пределы контроля» взбесил критиков, получил разгромные рецензии и провалился в прокате.

Это определённой самый радикальный из фильмов режиссёра: предельно заторможенный темп, нерасшифрованный сюжет, обилие отсылок. Саундтрек был выбран под стать: гитарная психоделия и дроун-метал.

Главные герои этого саундтрека — Boris, великая японская группа, играющая с начала девяностых. На счету коллектива — десятки релизов в самых разных жанрах, от тягучего дроуна до ударного стоунера, от свирепого нойза до акварельного шугейза.

Джармуш взял всего понемногу. Его выборка может служить кратким путеводителем по наследию Boris и лёгким способом познакомиться с группой: например, их совместный с Sunn O))) трек «Blood Swamp» в оригинале длится 14 минут, а в киношной редакции сокращен до четырёх, при этом производит ровно такое же устрашающее впечатление.

Одними Boris звуковая дорожка «Пределов контроля» не ограничивается: здесь есть и другая знаковая дроун-группа Earth, и современные мастера психодел-рока The Black Angels. Конечно, для непосвящённого уха звучит всё это единообразно: сплошное гитарное жужжание. Но в контексте картины оно работает превосходно, добавляя статичному действию нешуточного саспенса.

«Пределы контроля» — единственный фильм Джармуша, действие которого происходит не в США (не считая нескольких новелл из «Ночи на Земле»). Конечно, режиссёр не мог обойти вниманием испанский колорит и добавил в фильм несколько потрясающих номеров в стиле фламенко.

Ровно в середине картины герой заходит в бар, где с удовольствием наблюдает репетицию небольшого ансамбля, пьет пиво вместо своего вечного «два эспрессо в разных чашках» и единственный раз за весь фильм улыбается, будто бы ненадолго забыв о своей таинственной миссии. В этот момент улыбается и сам зритель: Джармуш на время отключает перегруз и даёт зрителю перевести дух, собраться с мыслями и просто насладиться виртуозной игрой.

Можно много размышлять о смысловом наполнении «Пределов контроля», спорить, глубокий это фильм или пустой. Но одно несомненно: это очень гитарный фильм. Причём не только в отношении саундтрека: в кульминационной сцене орудием убийства служит не что иное, как гитарная струна.

Однажды Джармуш шёл по улице, как вдруг из-за угла выскочил высокий парень с длинными волосами и протянул режиссёру диск со словами «Вот мой альбом. Послушай, если будет настроение. Ну, или не слушай». На том CD звучала тихая и красивая игра на лютне. Так Джармуш нашёл саундтрек к своему проекту мечты — хипстерскому фильму про вампиров.

«Выживут только любовники» — история любви двух кровопийц-эстетов — Адама и Евы. Адам живёт в Детройте по соседству с Джеком Уайтом, записывает хмурый пост-рок и подумывает оборвать свой земной путь, длящийся уже дольше 500 лет. Узнав про такие дела, его вечная возлюбленная Ева приезжает вытаскивать парня из депрессии.

Невиртуозная, минималистичная и гипнотичная лютня ван Виссема придаёт этой истории вневременные черты. Звучит она в обрамлении нойзовых гитар — лютнисту аккомпанирует группа Джима Джармуша SQÜRL (занятная деталь — в более раннем фильме «Кофе и сигареты» фигурировала вымышленная группа с таким названием).

Гитарный фетишизм, замеченный в «Пределах контроля», доходит здесь до своего пика. В одной из сцен герои любовно перебирают раритетные инструменты и ведут диалоги примерно такого содержания: «Ооо, чудесный, Gretsch…», «Сильвертон, родом из ранних 60-х, с комбиком прямо в футляре», «Он заменил нэковый хамбакер на сингловый звукосниматель P-90»; для непосвящённых в музыкальные дела всё это — птичий язык, для преданных гитаристов — разговор по душам. Джармуш — определённо из второй категории (только взгляните на его педалборд).

Последний на данный момент фильм Джармуша трудно назвать творческой удачей. Комедия про восстание мертвецов получилась не очень смешной, а не такой уж и старый режиссёр неожиданно увлёкся пенсионерскими нравоучениями (чего стоит только момент, где зомби со смартфонами в руках ищут вайфай). Но и эта картина не обошлась без интересных музыкальных находок.

Действие разворачивается в Центрвиле, вымышленном провинциальном городке, название которого взято из одноимённой песни Фрэнка Заппы. Главная местная новость, помимо, собственно нашествия ходячих мертвецов — выход нового сингла Стерджилла Симпсона.

Уроженец Кентукки Стерджилл Симпсон уже десять лет кряду успешно соединяет консервативный южный кантри с другими жанрами, вроде блюза, соула, джаза и психоделического рока, а однажды очень удачно перепел «Нирвану».

Для Джармуша он, впрочем, сочинил дольно традиционную кантри-балладу. Как и сам фильм, называется она «The Dead Don’t Die», и поётся в ней о том, что и после смерти мы продолжаем влачить своё существование на Земле. Возвышенный текст и благостная мелодия забавно контрастирует с происходящим на экране — толпами мертвецов, бродящих по тёмным улицам в поисках свежей плоти.

Песня звучит на заправке и в кафе, ее ставят по радио и покупают на CD. В течение фильма она повторяется снова и снова, опять и опять, до тех пор, пока один из героев в сердцах не вытаскивает диск с ней из магнитолы и не швыряет его толпе мертвецов.

Кстати, один из членов этой толпы — сам Стерджилл Симпсон, точнее его эпизодический персонаж — зомби, волочащий за собой гитару (по сюжету, восставшие мертвецы тянутся к вещам, которые были им дороги при жизни). Возможно, это альтер-эго режиссёра: в одном из интервью Джармуш говорил, что, окажись он одним из ходячих, ошивался бы у музыкального магазина. Можно не сомневаться, что если грянет зомби-апокалипсис, так оно и будет, а пока он будет снимать самые меломанские фильмы на свете.