Нигерийский афробит, эфиопский джаз, камбоджийский рок: 7 экзотичных жанров, которые интересно послушать сегодня

В жизни всегда есть место экзотике, пусть даже только в наушниках. В этом обзоре мы собрали много грувовой музыки из разных концов света и удивительных, подчас довольно жёстких историй о том, как она создавалась.

Этот жанр зародился в конце шестидесятых годов прошлого столетия в Западной Африке. Взрывной коктейль из джаза, фанка и хайлайфа (популярной нигерийской музыки) замешался в голове у Фелы Кути. Это был человек непростой и очень интересной судьбы: он боролся с властями, создавал свое собственное государство, подвергался атаке тысячи солдат, занимался духовными и мистическими практиками, а однажды женился на 27 женщинах одновременно. Все эти жизненные перипетии находили отражение в его музыке.

В основе афробита лежит ритм — минималистичный, довольно монотонный, на первый взгляд неприметный, но несущий в себе бешеный подспудный грув. Этот ритм может не меняться на протяжении пятнадцати или даже тридцати минут, и на таком фундаменте постепенно нарастают все новые и новые звуки: квакающие гитары, внезапные взрывы духовой секции, ревущие саксофонные соло, завораживающие хоры африканских женщин и голос самого Фелы Кути.

На дикой смеси из упрощенного английского и языка народа йоруба он без прикрас и лишних метафор поёт о своем страдающем народе, о бесчинствах властей и армии, о силе природы и любви. На выходе получается яркая, энергичная, несколько даже маниакальная музыка, в чём-то сродни немецкому краутроку.

Второе лицо в афробите — это ударник Тони Аллен, создатель того самого ритма, о котором мы говорили в предыдущем абзаце. Он много записывался с Фелой Кути и продолжал его дело на сольных альбомах.

В песнях Аллена меньше социального протеста, петь он предпочитал о разных личных вещах. Уже в преклонном возрасте он продолжал записывать альбомы, а также сотрудничал с Деймоном Албарном в проекте The Good, The Bad & The Queen. Весной прошлого года на 80 году жизни его не стало.

Афробит повлиял на всех и вся, его отголоски слышны и в современной электронике, и в авангарде, и в поп-музыке, и в роке. В том числе и в России: например, молодая московская группа «Спасибо» блестяще освоила жанр в песне под названием, собственно, «Афробит».

Ключевая группа жанра — Tinariwen. Это настоящие туареги-кочевники, которые на протяжении многих десятилетий бродили по Сахаре и давали концерты в коммунах повстанцев. Собрался коллектив в 1979 году в одном из тренировочных лагерей Кадаффи: молодые люди решили сменить автоматы на гитары.

Первые поклонники за пределами Африки стали появляться у них только в начале нулевых, зато к концу десятилетия к Tinariwen пришла известность: туры по всему миру, выступления на крупнейших фестивалях, премия «Грэмми», поклонники в рядах рок-звёзд.

Музыка Tinariwen — суровый пустынный блюз: плотная стена гитарного звука, гипнотизирующие ритмы, многоголосые напевы. Их песни зачастую звучат достаточно спокойно, но всегда полны какой-то скрытой угрозы. Это очень мужественное искусство.

Ещё один туарег, которого стоит послушать — Bombino. Талантливый гитарист и певец, а в отличие от суровых Tinariwen — ещё и лирик с пронзительной мелодикой.

Ну а тем, кто любит пожёстче, порекомендуем исполнительницу Noura Mint Seymali. Нура виртуозно играет на девятиструнном мавританском инструменте ардине и сочиняет песни, преисполненные мощи и ярости: настоящий гаражный рок по-туарегски.

Золотой век эфиопской эстрады пришёлся на шестидесятые-семидесятые годы XX века. То было время заката империи. Под старость лет последний император Эфиопии Хайле Селассие I ослабил хватку, и молодёжная культура смогла расправить плечи. Аддис-Абеба в те годы был городом с насыщенной ночной жизнью: отели, клубы, причёски афро, мини-юбки, и, конечно же, джаз и эстрада, пластинки с которыми выходили на местном маленьком лейбле Ahma Records.

Весёлая жизнь продлилась недолго: в 1974-м императора свергли, к власти пришла военная хунта и установила новый жёсткий порядок. Естественно, музыка, по которой ещё недавно сходила с ума вся страна, была мигом признана антинациональной и была запрещена.

Плёнки с записями каким-то чудом были вывезены в Грецию, где долгое время были никому не нужны. Мир услышал эту музыку только в начале XXI века: силами французского лейбла была издана серия дисков «Éthiopiques». На данный момент вышло уже три десятка CD с потрясающей музыкой.

Гуру эфиопского джаза — клавишник и композитор с интересным для русского слуха именем Мулату Астатке. В юности осваивал музыкальную грамоту в лучших музыкальных университетах Англии и США, а затем вернулся на родину и придумал эфио-джаз.

Витые мелодии духовых, прозрачные звуки вибрафона, расслабленный грув ритм-секции, грация и меланхолия — пожалуй, лучшее применение этой музыке нашёл Джим Джармуш, сопроводив ею духовные метания Билла Мюррея в фильме «Сломанные цветы».

Не стоит обходить вниманием и сборники с записями разных исполнителей — например, на пластинках «Ethiopian Groove» и «Ethiopian Soul and Groove» собраны мелодии и ритмы эфиопской эстрады: соул, фанк, завораживающие голоса безвестных певцов, отголоски чужих весёлых жизней.

Вот музыка, которой повезло ещё меньше, чем эфиопской эстраде. В шестидесятых рок гремел по всему миру и находил отклик даже в самых неожиданных его уголках. Так в Камбодже и появилась целая плеяда банд, которые переигрывали западный рок-н-ролл, психодел, серф и твист по-своему, с влиянием кхмерской национальной специфики.

Группы счастливо зажигали в клубах Пномпеня, пока в середине семидесятых страну не постигла катастрофа в виде Пола Пота. В ходе репрессий было убито порядка трёх миллионов человек. Разумеется, в их число попали и музыканты. Камбоджийская рок-сцена перестала существовать в одночасье, её герои упокоились в братских могилах.

Зато саму музыку Красным кхмерам уничтожить не удалось: в девяностых группа американских энтузиастов откопала на пномпеньском базаре архивные пленки с записями тех групп, и вскоре вышел сборник «Cambodian rocks», который снёс головы многим меломанам по всему миру.

Гаражный рок с заводными ритмами, высекающими искры гитарами и кипучим органом. Каждая песня — хит. Будь эти песни спеты на английском, вошли бы в канон классического рока. Но звучит в них кхмерский язык, что только добавляет шарма. Особенно здорово, когда за дело берутся девушки: они поют так, словно дразнят слушателя. Только послушайте, как красавица Рос Серейсотея (на кхмерском языке её имя пишется как រសសរសទធ) исполняет песню «Мне шестнадцать лет»:

Выход «Cambodian rocks» не прошёл бесследно. Так, в США образовалась группа Dengue Fever: четверо американцев и кампучийская девушка на вокале переигрывают кхмерские рок-хиты и пишут собственные песни в этом стиле. Кроме того, в 2015 году вышел фильм «Не думай, что я забыл», рассказывающий об удивительном камбоджийском рок-н-ролле.

В 2001 году на французском лейбле Lusafrica вышел сборник «Soul of Angola». Два диска, четыре десятка песен от двух десятков групп. Разумеется, ни одного хоть сколько-либо известного имени: сплошь музыканты из бедных кварталов Луанды, чьи сочинения звучали на местной радиостанции «Голос Анголы» с 1965-го по 1975-й.

Много веков Ангола была португальской колонией, поэтому ангольский поп на первый взгляд звучит как обыкновенная латинская музыка. Но на самом деле тут всё сложнее: в основе этих песен — ритмы сембы, древнего религиозного танца Анголы. Попав в Бразилию, семба трансформировалась в самбу — куда более популярный жанр. Так что мы имеем дело с двухсторонним культурным влиянием.

Оживлённая перкуссия приглашает пошевелить бёдрами. Мягко бренчат электрогитары — их звук чист и прозрачен, никакого перегруза. И стелются поверх всего этого удивительные голоса: ангольцы поют очень легко, без надрыва. Общее настроение этой музыки — лёгкая печаль, как в пасмурный, но удивительно хороший день конца лета.

«Soul of Angola» очень легко слушается, два часа звучания пролетают незаметно. Быстрые вещи вовремя чередуются с задумчивыми балладами, редкая песня преодолевает отметку в четыре минуты (привет афробиту с его 15-минутными колоссами). Среди вороха представленных на сборнике исполнителей слух особенно цепляется за Артура Нунеса, чьи песни, в свою очередь, цепляют какие-то нужные струны души.

Как и многое другое, что сочинялось в те годы, ангольские песни были песнями протеста, пусть и очень мягкого. В первую очередь — протеста против колонизаторов. Ирония в том, что, когда в 1975-м Ангола была провозглашена независимой, ситуация резко ухудшилась: началась гражданская война, которая затянулась на много лет. Естественно, о музыке в такой атмосфере речи никакой быть не могло: сама индустрия звукозаписи и многие музыканты погибли во время государственных переворотов.

Когда в Британии пышным цветом расцветала психоделия, в Бразилии придумали достойный ей ответ — тропикалию. Это была музыка рассерженных студентов, которые противостояли военной диктатуре. Своим оружием они избрали песни, в которых лихо замешали бразильские жанры вроде самбы, сальсы и босса-новы с психодел-роком, битловскими гармониями и даже европейским авангардом.

Смесь получилась взрывоопасная, но неотразимая. Вскоре тропикалия вышла за рамки собственно музыки и стала полноценным культурно-политическим движением, на несколько лет захватившем умы прогрессивной бразильской молодежи.

Отцы жанра — Жилберту Жил и Каэтано Велозо. Они часто вместе записывались, однажды вместе отсидели три месяца в тюрьме, и вместе же были изгнаны из Бразилии. Социальный посыл в их песнях идёт рука об руку с безупречной поп-мелодикой и животной рок-н-ролльной энергией.

К слову, на дебютном альбоме Жилберту подыгрывали участники группы Os Mutantes — самых сумасбродных представителей тропикалии. Безудержная фантазия и абсурдный юмор — порой кажется, что песни для их дебютного альбома написали несколько разных команд.

«Мутанты» распались в конце шестидесятых, а в начале девяностых Курт Кобейн (впечатляющего кругозора был человек) предлагал им несколько миллионов долларов только для того, чтобы они воссоединились ради нескольких концертов — увы, безрезультатно.

Говоря о тропикалии, нельзя не упомянуть и Тома Зе — музыканта, способного написать хит с применением банки, ручки и печатной машинки, и Гал Косту — девушку, исполнявшую сладкие поп-песни с яростным анти-потребительским посылом.

Несмотря на то, что век тропикалии был недолог, слава об этом жанре разлетелась по всему миру, а многие его артисты получили заслуженное признание. Эксперименты бразильцев продолжают вдохновлять и современных музыкантов — например, совсем новая молодая киевская группа «Союз» уверенно вплетает фишки тропикалии в свой домотканый инди-поп.

Криминальный греческий романс двадцатых-тридцатых годов прошлого века. Само слово «рембетика» происходит от «рембетикис», что означает — человек вне закона, босяк и бродяга, а буквально — «необузданный, неукротимый».

Неукротимые и необузданные греки пели про гашиш, публичные дома, полицейские налёты, тюремную жизнь — и, конечно же, про любовь. Исполнялись эти песни по большей части в нелегальных курильнях: певцы затягивали свои лихие истории под аккомпанемент щипковых струнных инструментов — бузуки и багламас. Иногда под это дело исполнялся зейбекикос, в простонародье — танец пьяного грека.

В своё время рембетика считалась упадочным жанром, её исполнители подвергались репрессиям. В послевоенные годы власти делали всё возможное, чтобы вычеркнуть рембетику из истории страны.

В последние годы культурная общественность Греции пересмотрела свои взгляды на жанр: в 2017-м рембетика вошла в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО.

#felakuti #tinariwen #mulatuastatke #DTFxSpotify #топы #истории