Отец, сын и героин. Тим и Джефф Бакли – гениальные музыканты, о которых все забыли

Вам никогда не казалось, что этапы развития музыкальной культуры 90-ых годов во многом повторяют ключевые события эпохи 60-ых - 70-ых? Возникновение россыпи новых стилей, громкие антивоенные и остросоциальные высказывания, эпидемия внезапных смертей талантливых молодых артистов. Возможно, это все проявления пресловутой цикличности истории, а может быть просто стечение обстоятельств. Но если и можно как-то наглядно проследить эту тенденцию, то трагичная история семьи Бакли в качестве примера подойдет как нельзя лучше.

Тим Бакли, в каком-то смысле, был нетипичным представителем рок-тусовки 60-ых, хоть и соответствовал многим критериям той эпохи, и беспрекословно следовал крамольному трехчастному девизу. Как и большинство, Тима погубило второе – наркотики. Он умер от передозировки в 28 лет, что не дало ему встать в один ряд с Хендриксом, Моррисоном и другими прославленными резидентами "клуба 27". Даже тут судьба обделила его славой.

Начав с привычной блюз-фолк романтики и каверов на хиты тех лет, Тим мог бы с легкостью раствориться в море ему подобных, если бы не его уникальный “объемный” вокал и необычная манера игры на гитаре. В связи с травмой пальцев в юношестве, Тим с трудом брал баре и не любил использовать закрытые аккорды. Не желая всю жизнь играть простенькие ковбойские баллады, Тим изучал все более сложные жанры и техники, при этом травма лишь подталкивала его к нестандартным подходам к написанию песен, заставляя выйти за рамки скучных квадратов, однообразных риффов и зацикленных простеньких мелодий. Но выйдя за рамки, Бакли отдалился от своей основной публики, которая видела в нем помолодевшего Джонни Кэша или менее бунтарскую версию Боба Дилана.

Некоторые песни Тима звучат весьма современно и до сих пор могут кого-то удивить;

другие – моментально перенесут вас в эпоху зарождающегося рок-н-ролла, умирающей эстрадной песни и бессмертного кантри-блюза;

а есть и те, которые больше напоминают, дожившие до наших дней старинные романсы и баллады, чудесным образом записанные на несуществующее тогда устройство.

Его желание постоянно меняться удачно совпало с возникновением большого количества новых экспериментальных течений в музыке конца 60-ых. Тим моментально хватался за новые яркие непонятные жанры и в кратчайшие сроки добивался в них мастерства, и тут же бросал, брался за что-то ещё более экзотическое, и снова был на высоте. Как будто он чувствовал, что времени у него осталось слишком мало, чтобы реализовать весь свой потенциал. Вот только с точки зрения обычного слушателя, он был похож на сумасшедшего бесталанного хиппи, который пытается походить на новых авангардных звёзд и оставаться популярным, с маниакальной неугомонностью выпуская альбом за альбомом. На волне популярности экспериментального психоделического рока Тим начал наполнять свои песни туманной тягучей атмосферой – галлюциногенными звуковыми эффектами, этническими барабанами и длиннющими гитарными соло, попутно добавив туда элементы джаза и симфонической музыки.

Люди с удовольствием слушали подобное от Led Zeppelin, King Crimson, CAN, но почему-то, в исполнении Бакли такие эксперименты были восприняты в штыки. К этому музыкант, как оказалось, не был готов и даже чуть было не бросил музыку вовсе.

Найти вдохновение для очередной перезагрузки ему помогло увлечение новым экзотическим жанром – фанк, который Тим трансформировал в “секс-фанк”. И снова он полностью погрузился в новый жанр, достигнув полной ассимиляции. Песни белого кантри ковбоя практически неотличимы от хитов звезд тогдашней чёрной диско-фанк сцены.

За это публика снова ополчилась на Бакли, обвиняя в подражании и, в частности в том, что белые опять лезут в музыку этнических меньшинств, пытаясь коммерциализировать ее. Это был решающий удар по самолюбию музыканта.

Можно сказать, что Тим Бакли опередил свое время, за 10 лет творчества пройдя ускоренный курс эволюции гениального музыканта, итогом которой стала смерть от передозировки наркотиков после года воздержания. Только спустя десятилетия музыка Тима оставит след в творчестве Тома Йорка, Джона Фрушанте, Марка Ланегана и многих других.

Непонятый всеми молодой талант умер, оставив после себя 9 студийных альбомов и восьмилетнего Джеффри – сына от первого брака, с которым он впервые успел пообщаться только за несколько месяцев до смерти.

“Для меня это почти неотъемлемая часть того, чем я являюсь, потому что я не могу писать одно и то же снова и снова. Так что это либо моя проблема, либо моя добродетель. И что бы я ни слышал, я пытаюсь это спеть, а потом пытаюсь написать. И это в значительной степени, я думаю, относится к большинству авторов песен. Если вы спросите у кого-то из них … Они просто пытаются выразить как можно больше, вот в чем смысл, в этом и заключается искусство.” Из интервью BBC Radio One в 1974 году

Джефф не питал ненависти к отцу, иначе бы не согласился выступить на трибьют-концерте, который прошел в церкви Святой Анны в Нью-Йорке 26 апреля 1991 года. О событиях того вечера, как и об отношениях Джеффри и Тима можно узнать из художественного фильма "Привет от Тима Бакли". В нем наглядно показаны как различия, так и пересечения в жизни, творчестве и характере двух музыкантов.

Выступление Бакли на концерте противоречило его желанию музыкально дистанцироваться от отца.

“Это была не моя работа, это не моя жизнь. Но меня беспокоило, что я не был на его похоронах, что я так и не смог ему ничего сказать. Я использовал это шоу, чтобы отдать дань уважения. Была одна песня “Once I Was”, которую я помню, потому что моя мама играла ее для меня, когда мне было 5 лет, когда моего отчима не было дома. Поэтому я спел эту песню, и в самом конце оборвалась струна, и мне пришлось закончить ее а капелла”. Джефф делает паузу, мягко добавляя, почти шепотом: “Я не очень хорошо ее спел”. Из интервью Rolling Stone в 1994 году

Этот концерт стал для Джеффри первым шагом в музыкальную индустрию, которая ускользала от него годами.

Скотти Мурхэд, а именно под таким именем Джеффри провел почти все свое детство, был окружен музыкой, во многом благодаря не только матери пианистке Мэри Гибер, но и отчиму, чью фамилию он носил, пока мать снова не решилась на развод. Рон Мурхэд был знатным меломаном, и владел большой коллекцией винила включая записи Led Zeppellin, Роберта Коэна и Боба Дилана. Именно эти легендарные современники Тима Бакли сформировали музыкальный вкус его сына.

“Когда мне было 5 лет я нашёл бабушкину акустическую гитару, которую она купила в надежде что кто-нибудь из детей начнёт играть. В итоге гитара пролежала на чердаке долгие годы, до тех пор пока я не нашел ее. Я конечно играл на ней иногда, но чаще всего составил на нее своих солдатиков”. Из документального фильма Grace 2004 года

Впоследствии мальчик потратит еще сотни часов на оттачивание своего музыкального таланта. Он начинает ходить в музыкальную школу, заниматься вокалом и поступает в Голливудский музыкальный институт, обучается игре на нескольких музыкальных инструментах, включая дульцимер и ситар, активно интересоваться джазом, фолком, современной этнической арабской, индийской и французской музыкой, начинает боготворить Эдит Пиаф и сам планирует стать своего рода шансонье.

В отличие от самоучки отца, он с детства знал, что станет профессиональным музыкантом и поступательно шел к этой цели. После окончания института Джефф был гастрольным гитаристом в нескольких малоизвестных регги и джаз коллективах и участвовал в записи пары фанк и ритм-н-блюз альбомов как гитарист и бэк-вокалист. После нескольких лет небольших халтурок и постоянных выступлений в барах и кафе с кавер-версиями известных песен, Джеффу так и не удалось заявить о себе.

Херб Коэн – известный музыкальный продюсер поработавший в свое время с Тимом Бакли, был в индустрии одним из немногих, кто знал о существовании Джеффа. Решив хоть как-то помочь парню, он организовал ему запись демо, которое вышло в 1990 году под названием Babylon Dungeon Sessions, но кассета с четырьмя песнями не обрела особой популярности.

Спустя несколько месяцев Коэн попробовал пригласить Джеффа в качестве музыканта на концерт, посвященный его отцу, особо не рассчитывая, что тот согласится.

Когда Джефф впервые показался на репетиции, организатор концерта Хэл Уилнер довольно бестактно заявил:“Ты так похож на отца. Я будто призрака увидел!”. В ответ Джефф начал напевать песню из мультфильма “Каспер – дружелюбное привидение”. Этот эпизод раскрывает одну из общих черт характера отца и сына – довольно необычное, местами абсурдное чувство юмора. В фильме иногда показывают короткие эпизоды из жизни Тима, в основном общение с друзьями и близкими, где видно, что он мог отпустить неуместную циничную шутку, или спонтанно остановить машину посреди пустыни, чтобы поиграть в прятки, и наркотики (скорее всего) тут не причем. Во всех этих эпизодах Тиму еще нет 25, именно столько было Джеффу в 1991 году. Несмотря на то, что он записал ни один альбом, что у него уже был ребенок – Тим сам был еще подростком, причем довольно взбалмошным, и даже истеричным, как, впрочем, большинство творческих личностей. Подобное поведение на протяжении фильма мы видим и в исполнении Джеффа (одна история про мальчика с дворниками на лице чего стоит). Если внешнее сходство это биологическая закономерность, то вот общие черты характера, учитывая что один категорически не желал быть похожим на другого и знакомы они только не были знакомы, это уже по меньшей мере странно.

Сцена в музыкальном магазине вряд ли была в жизни, это скорее визуализация известного монолога Джеффа из концерта в Чикаго перед песней Grace (Грация), и еще один пример взрывного характера и отсутствия авторитетов.

“60-е – дерьмо, 70-е – практически самое большое дерьмо, 80-е… мне даже нечего сказать, кроме, может, The Smiths. Забудьте об этом! Просто забудьте! Реальное дерьмо происходит прямо сейчас, сейчас, сейчас, сейчас! Больше, быстрее, волнительней, стройнее, светлее, темнее... грациознее!” (Такую реакцию вызвали выкрики толпы: “Это же Тим Бакли!”, “Сыграй Free Bird!”, “Сыграй Stairway To Heaven!”)

На самом деле, это было скорее нежелание быть похожим на своих предшественников и кумиров. Джефф не считал себя новатором и мессией, и не отрицал влияния музыки тех лет на свое творчество. Ему просто не нравилось нежелание публики абстрагироваться и начать воспринимать музыку сиюминутно, без сравнений и аналогий, и просто кайфовать. Вы легко сможете найти большое количество каверов на песни тех лет в исполнении Джеффа, включая тех же Zeppellin и Боба Дилана. (с которым позже у Тима произойдет один неприятный эпизод) Джеффри по сути агитировал публику относится к творчеству проще, с некой долей юмора и цинизма.

Творчество отца критические ремарки также не обошли стороной: “Он писал песни о любви, при этом всегда убегал от тех кто его любил”. Но даже уличив отца в лицемерии, про сами песни Джефф ничего плохого никогда не говорил. “Я знаю песни отца, просто не играю их” – скорее он уважал Тима как автора и исполнителя, но личное отношение не давало трезво взглянуть на его достижения. Никому доселе неизвестный юнец как можно яснее пытался показать, что он не является поклонником творчества отца и не боготворит его как все остальные.

Подобный нонконформизм был в духе поколения 90-ых: резкое и даже неуважительное отношение к иконам и догматам своих предшественников (чаще всего с парой тройкой исключений). Но вот только когда он начинал петь и играть никакими 90-ми и не пахло.

Складывалось впечатление будто бы этот парень прибыл к нам прямиком из “дерьмовых” 60-ых с абсолютно неповторимой версией того, что с одной стороны мы уже сто раз слышали, а с другой, таким образом все эти компоненты еще никто не складывал. То что он делал было не совсем в духе новоиспеченных флагманов рок-сцены 90-ых, и больше нравилось старшему поколению.

Хотя глупо было бы утверждать, что Джеффа вовсе не зацепило волной гранжа и зарождающегося нью-металла.

Но всё-таки, любовь к музыке первой половины 20 века перевешивала его неудержимую юношескую агрессию, что и в переносном смысле роднило его с отцом. Как, впрочем, и желание отойти от стандартных аккордов и заезженных приемов, и сильное влияние исконно черных музыкальных стилей, в частности соул.

На концерте, среди прочих, Джефф исполнил песню I Never Asked To Be Your Mountain, которая была своего рода извинением Тима перед женой и сыном. Джефф безусловно был обижен на то, что его бросили, и даже больше на то, что с ним не хотели иметь дело. При этом держать зла на того, кого ты толком даже не знаешь, на протяжении многих лет, для Джеффа казалось глупым. Наверняка он часто вспоминал себя 19-летнего и не мог даже представить, каково это – стать отцом в таком юном возрасте.

Среди участников концерта помимо малоизвестных местных групп и все того же Херба Коэна был и бывший гитарист Captain Beefheart, Игги Попа и Ника Кейва – Гэри Лукас.

Очарованный вокальными данными Джеффа, Лукас пригласил его в состав своей группы Gods and Monsters и помог в написании части материала, который стал основой для его первого альбома Grace. В фильме даже показан момент с сочинением одноименной песни.

Набравшись опыта, Джефф решает покинуть коллектив и примерно год снова выступает соло в небольших барах и клубах. В 1993 году им заинтересовался крупный лейбл Columbia Records. Сначала в свет вышел небольшой живой альбом Live at Sin-é, записанный в одноименной кофейне, где Джефф давал концерты чуть ли не каждую неделю.

Успех был очевиден и Columbia сразу же подписывают музыканта на полноценный студийный альбом. Джефф в кратчайшие сроки собирает группу и на протяжении нескольких недель безостановочно репетирует.

В конце 93-го года, за несколько месяцев до релиза Grace, Джефф давал концерт, на котором, помимо прочего, пародировал Боба Дилана. К несчастью для Джеффа, в зале находился менеджер музыканта, который, конечно, не оставил без внимания эту часть выступления. Бакли решил написать Дилану письмо с извинениями, которое Джефф также читал на публике неделей позже.

“Дорогой Боб, Я не знаю, как начать.

В прошлую субботу мой друг Стив Берковиц убил меня новостью о том, что вам рассказали о чем-то, что я говорил со сцены, и что это оскорбило вас.

Мне нужно, чтобы вы выслушали меня!

Я не имею понятия, каким образом мои слова были пересказаны вам, переврали ли там смысл и контекст, но правда в том, что я был прямо на сцене, меня несло, я пытался быть смешным, но весело не было и я облажался, реально облажался.

И страшнее всего не то, что ваши ребята были на концерте и слышали все. Это меня не особо волнует. Просто меня убивает мысль о том, что все, из того что они пересказали, вы восприняли как мое личное мнение. А ни то, что я вас люблю, ни то, что я всегда слушал вас, брал вашу музыку с собой куда бы я ни ехал, ни то, что я верю в вас, и еще, то ваше шоу было потрясающим!

Я говорил лишь о публике в клубе, вот где был цинизм. И это я и пытался дать понять, когда сказал то, что сказал, и мне жаль, что я никогда не произведу иного первого впечатления.

Вы были действительно добры ко мне, даже согласились встретится за кулисами. Я никогда не забуду этого, вы сказали мне: “Сделай хороший альбом, парень”. Я горжусь, что вообще увидел вас. Мне жаль только потому, что я не смог сказать это до всех интриг. Интриги – это ложь. Множество глаз увидит это письмо до того, как оно попадет к вам, Боб, и я не против. Когда-нибудь вы точно узнаете что я имею в виду.

Берегите себя,

Джефф Бакли”

По правде говоря Джефф просто обожал обезьянничать и кривляться, благо его универсальный голос позволял ему спародировать кого угодно. Но на самом деле, это была своего рода дань уважения, и один из способов разрядить обстановку во время концерта, повеселить публику, и немного расслабиться самому. Он ни в коем случае не пытался оскорбить своих коллег, а иногда и кумиров, и не собирался издеваться над их творчеством. Ну, может, только чуть-чуть.

Первый и единственный студийный альбом Джеффа Бакли “Grace”вышел в свет 23 августа 1994 года. Поначалу продажи не впечатляли, но после шквала одобрительных отзывов, как от критиков, так и от артистов ситуация значительно улучшилась. Бакли хвалили все, от Криса Корнелла до Брэда Питта. Джимми Пейдж назвал Grace "любимым альбомом десятилетия", Дэвид Боуи сказал, что взял бы этот альбом с собой на необитаемый остров, и даже Боб Дилан похвалил мальца, позабыв былые обиды. Несмотря на медленные начальные продажи, альбом стал золотым во Франции и Австралии и до сих пор занимает 304-ее место в списке 500 величайших альбомов всех времен Rolling Stone.

В дополнение к семи оригинальным песням, альбом включал три кавера: вариация на песню "Lilac Wine", основанная на версии Нины Симоне; хит Элки Брукс "Corpus Christi Carol", из сочинения Бенджамина Бриттена “Мальчик родился” (композиция, которую Бакли исполнял в старшей школе на основе гимна 15-го века) и “Hallelujah” Леонарда Коэна на основе версии Джона Кейла. Его исполнение "Hallelujah" находится на 264 месте в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone.

Только ленивый не говорил о сходстве, не только внешнем, но и об уникальных вокальных данных, которые Джефф унаследовал от отца. Он очень сильно хотел доказать миру, что его талант – это не наследственность, а результат многих лет упорной работы. При этом нельзя сказать, что в творчестве Джеффа вовсе не прослеживается некая преемственность. Умение “использовать голос как инструмент”, чувствуется в каждой песне обоих музыкантов. А некоторые композиции Джеффа, весьма гармонично вписались бы в психоделические альбомы отца.

Негативное отношение к отцу в каком то смысле было вызвано и их заочным соперничеством, которое Джефф проиграл еще в 19 лет, не имея за плечами ни альбомов, ни всеобщего признания и известности, ни семьи.

После успеха Grace, Джефф с группой непрерывно гастролировали и накапливали материал для следующего альбома. Джефф даже решил провести некий секретный гастрольный тур. Идея была в том, что они выступали в небольших городках каждый раз под разными названиями, маскируясь под никому не известные коллективы, чтобы увидеть искреннюю реакцию неподготовленного случайного зрителя на новые композиции.

29 мая 1997 года Джефф со своим другом Китом Фоти возвращался после концерта в Мемфисе. Неожиданно ему в голову пришла идея искупаться. Он вошел в реку не снимая одежды, и через несколько минут его захлестнуло волной от проезжавшего недалеко катера. Джефф не смог вынырнуть. Лишь по прошествии пяти дней его тело выловили ниже по течению. Джефф Бакли трагически погиб в возрасте 30 лет.

Вопреки ожиданиям многих, в крови не нашли следов алкоголя или наркотиков. И дело тут не только в причинах смерти отца и различных мистических теориях о проклятье, судьбе, злом роке и даже не в том, что его несколько раз видели в компании вдовы Кортни Лав.

Джефф не скрывал, что употребляет наркотики, в частности героин, от которого умер его отец. По словам друзей и коллег, это не мешало работе и не влияло на его поведение. Назвать Джеффа настоящим наркоманом было сложно. Такое чувство, будто он сознательно решил бросить вызов судьбе – показать что наркотики не являются для него проблемой и не станут причиной его смерти. Но в каком-то смысле и отца, и сына погубило одно и тоже – их неугомонная творческая натура. Тим погиб в тот период, когда в его жизни было всё плохо. Публика его не понимала, вещи которые он считал гениальными не никому были интересны. И попросту от банальной обиды и неудовлетворенности самим собой, не имея возможности и желания кому-то мстить, Тим начал уничтожать самого себя. Джефф же, наоборот, переживал один из лучших этапов своей жизни и имел кучу планов, был доволен тем чего достиг, тем к чему шел очень долго, и ни в коем случае не собирался все это бросать. Как когда-то его отец решил просто остановить машину посреди пустыни, чтобы поиграть в прятки, Джек решил просто искупаться в реке возвращаясь с концерта. В тот момент Джеффри наверное пребывал в прекрасном расположении духа. Возможно он даже был по-настоящему счастлив, и это счастье переполняло его. Такие люди как Джефф и Тим не могут просто наслаждаться мгновениями счастья, они должны тут же выплеснуть это наружу, избавиться от этого чувства, чтобы искать его снова в жизни и в творчестве. Поэтому желание прыгнуть в реку не снимая одежды, напевая Whole Lotta Love, для Джеффа было абсолютно естественным.

Позже посмертно был издан двойной сборник демо-версий песен для второго альбома "Sketches (For My Sweetheart the Drunk)" и большое количество ранее неизданного материала.

Музыка Джеффа Бакли оставила след в памяти многих людей, в том числе и в творчестве некоторых музыкантов. Фронтмен Muse Мэттью Беллами своей манерой исполнения вокальных партий во многом ориентировался на голос Бакли, Moby называл его своим кумиром и одним из примеров неординарной авторской мысли, а ныне покойный Крис Корнелл даже посвятил ему песню. Более того, в последние годы он частенько появлялся на сцене в компании загадочного красного телефона. Оказалось, что это был старый домашний телефон Джеффа Бакли, по которому он частенько звонил Корнеллу, чтобы поболтать. Поэтому мать Джеффа решила подарить этот антиквариат, дабы Крис не забывал погибшего друга и сам не чувствовал себя одиноким. Со вторым, очевидно, не сложилось, и теперь он составляет компанию своему другу в клубе гениальных мертвых музыкантов. Не радует и то, что одним из немногочисленных фанатов творчества Джеффа Бакли стало меньше. Крис Корнелл умер 18 мая 2017 года.

По какой-то причине, скоропостижная смерть не принесла ни отцу, ни сыну мировой известности. Безусловно, оба впоследствии стали культовыми и вошли в различные топы, но только те, которые исчисляются сотнями. Вы не увидите фамилию Бакли на первых страницах в списках лучших из лучших. Даже в сотку вечно молодых мертвых рок-звезд они вряд ли попадут, хотя наверное должны. Возможно все потому, что Тим выступал всего 10 лет, а Джефф и того меньше и поистине мировой известности они избежали. Но может причиной служило то, что их музыка больше впечатляет коллег, чем простых слушателей, которые не замечают всех тонкостей композиторского мастерства, и просто не могут по достоинству оценить их уникальные вокальные данные.

Тим во многом опередил свое время. Но вот только не его музыка, а его неистовая работоспособность и тяга к экспериментам нашли бы больший отклик у нынешней, чуть более требовательной, и чуть менее пуританской публики. Чувственный и романтичный Джефф, напротив, смотрелся бы гармоничнее на одной сцене вместе с Джоном Ленноном и Робертом Плантом, нежели с Куртом Кобейном и Джеймсом Хэтфилдом.

Успех Тима Бакли был хоть и быстрым, но всё-таки поступательным. Он попытался реализовать весь свой потенциал, испробовав множество стилей, сменив даже несколько профессий – от таксиста до актера. Джефф же выдал уровень, к которому его отец стремился годами, в первом же альбоме, и, к тому же, публика его оценила еще при жизни. Оценила возможно потому, что он толком и не занимался ничем кроме музыки. Он даже никогда не планировал найти себе обычную работу и был готов выступать в барах хоть до конца жизни. Сложно даже представить, что бы еще мы могли услышать, будь у Джеффа Бакли чуть больше времени.

“Что я хочу, чтобы люди ощутили от моей музыки? То что им самим захочется, что душе угодно. Кто-то спросил меня, чем я хочу заниматься. Я ответил что просто хочу отдавать то, что дано мне. Встречать таких, же как я. И просто быть.”

Из документального фильма Grace 2004 года