Главной движущей силой «Неограненных драгоценностей» выступают не опалы, пропитанные кровью африканских шахтеров, и не кружащие вокруг них деньги, а сам Говард. И дело вовсе не в игре Адама Сэндлера, а в многослойности его персонажа. Поначалу он предстает чудаковатым евреем — рисковым, предприимчивым и в меру скользким. Несколько столетий назад торговцы, подобные ему, правили шумными базарами, на которых запах дорогих ковров перемешивался с терпкими пряностями.