DTF читает: казанские пацаны, комикс о сепаратизме и «автобиография одного суда»

Нон-фикшн и почти документалистика.

Опять я ничего не посмотрел за последние недели (ну, кроме «Лекса»), поэтому делюсь несколькими интересными текстами, которые прочитал. В этот раз художественной литературы в подборке нет — и даже комикс тут документальный.

Рассказывайте в комментариях, что читали в последнее время и делитесь мыслями о книгах из подборки.

В 1980-х в Казани стихийно возникают молодёжные банды, состоящие преимущественно из несовершеннолетних — пацанов от 11-13 лет. В отличие от простой гопоты, у «улиц», как эти формирования себя называли, была чёткая иерархия и желание воевать за территорию. Порой весьма жёстко.

Явление получило называние «казанский феномен», и ему посвящена книга диджея и музыканта, а в юности члена ОПГ «Низы» Роберта Гараева. Это не первое исследование на эту тему, но Гараев не пытается осмыслить творившееся в Татарстане последние 40 лет — по крайней мере, не напрямую. Во главе угла здесь воспоминания непосредственных участников событий: подростков, состоявших в группировках (в том числе и самого Гараева), сотрудников органов, жителей Казани, не имевших отношения к преступности.

Собственно, вся книга — это сборник монологов, цитат из интервью, взятых автором. Из первых уст читатель узнаёт, кто такие «чушпаны», что значит «загасить» и чем «скорлупа» отличается от «шелухи» (ничем). А ещё в «Слове пацана» полно жутких историй о том, как восьмиклассники устраивали драки стенка на стенку, на которых убивали друг друга арматурами.

Казанские пацаны объединялись не по этническому, а по принципу места жительства, хотя некоторые и «пришивались» к отдалённым от дома «улицам». Они воевали, заключали союзы и тренировались; вели переговоры и «коммерческую» деятельность (отжимали деньги у чушпанов); имели свои строгие правила, кодексы — в общем, как отмечает Гараев, были такими гражданами «государств в государстве».

«Улицы» были максимально далеки от зоновских понятий, хотя некоторые, сразу после выхода «Слова пацана» углядели в ней романтизацию АУЕ. На НТВ даже выходил потешный сюжет на эту тему, где приглашённый эксперт распинался о вреде исследования Гараева. Как потом рассказывал автор в интервью, этот эксперт и сам в своё время состоял в ОПГ в Набережных Челнах.

Никакой романтизации в книге, конечно, нет. Есть слово пацана — не то, что дают, а то, что говорят. Гараев предоставил возможность высказаться тем, кто оказался в «нужное время в нужном месте», и через призму их прошлого показал прошлое не только Татарстана, но и всей страны.

Вот ещё книга про страну. Даже не про одну, а сразу одиннадцать штук и, как следует из названия, все из них непризнанные. Краткие исторические справки о Силенде, Королевстве семнадцати атоллов, Христиании, Ладонии (гражданство которой я, кстати, как-то по пьяни получил) и других — всё подано в формате комикса, состоящего из коллажей и весьма абстрактных рисунков. И, разумеется, с юмором.

В «Непризнанных государствах» Ольга Лаврентьева осмысляет, в общем-то, государственность и тягу к свободе — как и в «ШУВ», как и в «Сурвило». Все истории, какими бы дикими они ни были, объединяет стремление их героев к независимости как от общественных институтов, так и, порой, от морали. Это знакомо каждому, но только художники, отчаянные романтики и идеалисты готовы провозгласить казённый кусок земли отдельным государством. Вроде бы только они, да?

Поначалу кажется, что в «Непризнанных государствах» нет ничего личного, самой Лаврентьевой — просто сборник забавных фактов. Но тут показательна последняя история о стране под названием «Старый сухарь», которую в детстве основала сама Лаврентьева. Ностальгический эпизод доказывает, что не обязательно обладать амбициями правителя или быть именитым художником, чтобы основать своё государство — достаточно просто сохранять внутри частицу детства, как бы пафосно это ни звучало.

И нет, это не призыв к сепаратизму. Потому что устраивать переворот и провозглашать независимость собственной ванной комнаты или дачного участка тоже не обязательно. Стремление к свободе, как и многое другое, зарождается в детстве, а сохраняя детство, сохраняешь и стремление к свободе. И не нужно даже говорить, насколько это важно.

В 1969 году на кладбище в Мичигане обнаружили тело студентки Джейн Миксер. Убийцу так не нашли. 30 лет спустя племянница Миксер, писательница Мэгги Нельсон, выпустила книгу «Джейн: убийство» (Jane: A Murder), в основу которой легли исследования дневников жертвы и психологии преступников. Эта книга, а также анализ ДНК позволили полиции, наконец, найти подозреваемого, суду над которым и посвящены «Красные части».

Мэгги Нельсон очень важна как в контексте жанра «теоретического фикшена», так и в контексте всей современной американской литературы. Она рассказывает о собственном опыте, но её тексты далеки от обычных мемуаров. Она не просто суммирует то, что пережила сама, но пытается осмыслить пережитое в универсуме (в отличии, например, от Оксаны Васякиной и её «Раны»), прибегая к критической теории и философии.

В «Синетах» Нельсон осмысляла расставание и синий цвет; в «Аргонавтах» — препарировала брак и понятие квира. В «Красных частях» речь идёт, пожалуй, о прошлом и его влиянии. Убийство, случившееся больше четверти века назад, не отпускает родственников жертвы. Дав своей тёте высказаться в «Джейн: убийство», Нельсон в некотором роде вынудила себя и семью копаться в прошлом, задаваться вопросом о том, так ли необходимо возмездие после стольких лет и мучиться совестью в случае, если внутри назревает честный, но отрицательный ответ.

Параллельно с этим Нельсон вспоминает, что заставило её саму взяться за письмо. Эта линия, пусть и несколько топорно, но демонстрирует другой взгляд на прошлое как на нечто, что не только злобно преследует, но формирует хорошее и, в ряде случаев, спасительное.

#мнения