Rain World: Просветление посредством нечестности

Данный текст является переводом статьи за авторством Lesliebyvivrebrooks. Я старался не своевольничать и попытаться перевести текст настолько достоверно, насколько смог. Вам придется извинить меня за все ошибки, текстовые нелогичности и прочие помарки и странные словесные обороты, которые я упустил. В крайнем случае идите и почитайте лучше оригинал.

Можно взглянуть на мир — с его византийским бытом, миллиардами разных сущностей и всем коллективным опытом, которые они совместно производят — и спросить себя: почему же в мире существует страдание? Что действительно является его причиной, и как мы можем от него избавиться раз и навсегда? С помощью каких же жутких процессов страдание появилось в нашем мире, и какие невероятные вещи мы должны проделать, чтобы от него навсегда избавиться?

Таковы самые важные вопросы. Но они по совместительству и невероятно широки, поэтому давайте начнем с малого. Эта статья про Rain World, и если вы никогда слышали о нем и негативных обзорах на него (которые строго осуждают игру в том, что она туповатая, сложная и, что самое важное: нечестная), то возможно вы прямо сейчас задаете себе вопрос: "А почему я должен страдать и продираться через Rain World?"

(Если же никогда о ней не слышали, то я рекомендую вам посмотреть вводное видео MatthewMatosis'а, свободное от спойлеров, прежде чем вы решите читать дальше)

Причина по которой вам стоит всё-таки пострадать, играя в Rain World, заключается в том что благодаря этому вы получите два довольно подробных ответа на то, почему же в мире существует страдание. В течении ~30тичасовой кампании, каждая отдельная часть Rain World — начиная от её геймплейных систем, дизайна мира, взаимодействия с нпц, и вплоть до сеттинга, тематики и структур повествования — оказывается сотканной в одно большое полотно глубокомысленной истории, в которой суть страдания не только объяснена, но также и находится решение этой проблемы - дважды. Но для того чтобы создать это путешествие, Rain World потребовалось быть нечестным к игроку. Игре требовалось сломать одно из правил, которые нарушать нельзя ни при каких условиях, лишь для того чтобы рассказать глубокую историю, подобных которой еще не рассказывала ни одна другая игра.

Поэтому давайте поговорим о самой шикарной, самой одуряюще амбициозной игре, отвергнутой всеми из-за того, что она попыталась революционизировать гейминг.

А также поговорим о том, как же навсегда избавиться от страданий.

Поговорим о Rain World.

Пометка о спойлерах:

Часть I включает в себя обобщенное тематическое вступление. В ней спойлеры отсутствуют в принципе. Часть II содержит спойлеры геймплейные, т.е особо впечатление вам не испортит. Новые игроки, заинтересованные в том, чтобы познакомиться с этой игрой, могут спокойно читать Части I & II. Часть III состоит из дискуссии о повествовании и содержимом игры; там я заспойлерю вам те минималистичные сюжетные повороты и локации, что в ней присутствуют. Только от читателя зависит, хочет ли он заспойлерить себя, читая дальше; более расширенное понимание происходящего может как увеличить, так и снизить ваш интерес к игре, в зависимости от того какой вы человек.

СОДЕРЖАНИЕ:

ЧАСТЬ I: О Нечестности, Буддизме и Трансгуманизме

ЧАСТЬ II: О Геймплейном Дизайне Rain World

ЧАСТЬ III: О Повествовании Rain World

ЧАСТЬ IV: Заключение

[1.1] Вопрос того, почему в мире существует страдание, возможно один из самых важных существующих вопросов в принципе. В конце концов, мораль является основной линзой (и в каком-то смысле единственной), сквозь которую мы придаем вещам значимость: Что-то, приносящее боль тысяче людей несомненно более важно чем нечто, не приносящее боль, но и никому не помогающее. Все плохое в мире является таковым именно потому, что в той или иной форме приносит страдания. Поэтому можно прийти к мнению о том, что самой важной целью жизни любого человека, равно как и остальной жизни в целом, должно быть стремление избежать страданий.

[1.2] Правдивость предыдущего утверждения, тем не менее, имеет несколько оговорок. Страдания могут быть желанными, или же дозволенными. Если бы мы жили в мире где люди могли свободно выбирать и контролировать свои страдания, то у нас не было никаких проблем.

Но мы в таком мире не живем. В нашем мире мы не властвуем над тем что с нами происходит. Страдание появляется без спросу, насильно вклиниваясь в наши жизни; оно является великим, неизменным надругательством над нашими желаниями и границами, и его появления и исчезновения управляются системами которые мы, в конечном счете, не можем контролировать. Возьмем к примеру библейскую Книгу Иова, в которой упоминается данная дилемма: Человек может вести праведную жизнь, и всё равно страдать. В чем же тогда состоит правосудие божие?

В видеоиграх, у нас есть отличное название для этого главного зла среди всех остальных зол: ситуации в которой игрок делает всё правильно, но всё равно проигрывает. Мы называем это нечестностью: Когда происходит что-то плохое и у тебя нет проверенного или логичного способа это предотвратить — тогда ты становишься жертвой нечестного события. (В данном случае нечестность это не только отсутствие власти над происходящим или бессилие, потому что оно также сопровождается болезненной коннотацией.)

[1.3] Нечестность кажется нам ошибкой мира. Внутри нас есть глубокое понимание того что нечестность является несправедливостью, моральной раной на ткани мироздания: Что-то — что раньше называлось Богом; в наши дни, эволюцией — что-то даровало нам сознание, но при этом не желает брать на себя ответственность за это. "Если мы должны обладать сознанием, то тогда даруй нам справедливый и хороший мир," вопрошает человечество, "или, если же мир должен быть злым и полным боли, то даруй нам инструменты чтобы его контролировать." Вместо этого мы живем в мире, в котором мы временами оказываемся бессильными. Этот мир не делает нам уступок, не проявляет сострадания. В прошлом мы еще могли винить Бога, но эволюция, которая как мы знаем была главной в нашем создании, не имеет своих целей или мотивов. Когда мы кричим от боли, то нас никто не слышит.

[1.4] И потому сказала Природа: "Да будет боль без избавления." Что же тогда делать человеку?

Есть три основных пути, помогающих справляться с болью, которую ты не можешь избежать обычными способами:

Самый первый путь большинству из нас хорошо знаком. Но другие два представляют из себя менее изведанные земли. Давайте взглянем на них подробнее.

[2.1] В 1212-ом году жил буддийский монах, который избрал жизнь отшельничества вдали от общества. Его звали Камо-но Тёмэй, и он построил себе хижину в лесу площадью в 3 квадратных метра, а затем, в возрасте 59 лет, написал автобиографию с размышлениями о жизни, которую назвал "Hōjōki", или: "Записки из кельи".

Он начинает повествование с мириады нечестных вещей, которые случаются с человеком. Начинается пожар, и огромные части столицы сгорают дотла за одну ночь; ураганы разрушают целые деревни; политические восстания влияют на жизни тысяч людей; голод и засуха оставляют после себя лишь разлагающиеся трупы. После особенно жуткого землетрясения, он пишет:

Понимая что человек не может контролировать вещи, связывающие нас с жизнью цивилизованной, решение Камо-но Тёмэя предлагает более не сопротивляться своим оковам, а вместо этого принять их существование и последующее освобождение от них.

Он выбрал простое существование: молчаливую, одинокую жизнь, с простой одеждой и едой, внутри маленькой хижины. Он не прибегал к чьей-то помощи, а когда пел, то пел только для себя. Там, в соответствии с учениями буддизма, он был освобожден от самых простых желаний: он не искал славы, богатства, секса или даже дружбы. Потому отсутствие большинства удовольствий жизни не могло ему навредить, ибо он уже отказался от них прежде, чем природа заставила бы его это сделать.

С точки зрения буддизма, страдание проистекает из привязанностей; избавь себя от желания получить что-то в жизни — будь то слава, богатство, или даже счастье и избавление от боли — и у тебя более не будет причин страдать. Когда Камо-но Тёмэй отказался от своих привязанностей к мирской суете, то мир потерял свою возможность заставить его страдать.

[2.2] История Камо-но Тёмэя заканчивается на интересной ноте. В конце своего рассказа, после описания счастья от своего нынешнего существования в отрыве от всех желаний, он понимает что привязан к своей новой жизни. Но в этом и состоит парадокс: Как человек может жить без привязанностей и желаний, если он сам привязан к собственной жизни? Разве не бессмысленно стремиться к состоянию, в котором у тебя не будет стремлений?

Буддизм говорит нам о великом цикле смерти и перерождения, управляющим нашей жизнью: те кто умирают, всё еще обладая привязанностью к нашему миру, так и остаются связаны с ним, и рождены в новую жизнь. Только те кто действительно разорвал все связи с мирскими заботами могут избежать этого цикла и умереть по-настоящему. Ожидал ли Камо-но Тёмэй перерождения, или он всё-таки нашел ответ на парадокс, который сам и осознал?

Время не дает нам ответ на это. Спустя четыре года после написания "Hōjōki", Камо-но Тёмэй умер, унеся с собой могилу возможные ответы на этот вопрос.

[2.3] Причина по которой медитация является фундаментальной частью буддизма состоит в том, что основные положения этой веры гласят что сознание (включающее в себя весь наш жизненный опыт и вещи, о которых мы знаем) это не более чем совокупность вещей, которые мы воспринимаем. Все что существует за границами нашего восприятия, не может быть частью нашего жизненного опыта. Медитация в свою очередь учит нас, что мы не должны быть марионетками восприятия; вместо этого мы должны изучить его, направлять его туда, куда сами хотим, вместо слепого следования. Тогда мы сможем решать, что попадает в наше сознание; и более того, что туда не попадает.
Вспомните Тхить Куанг Дыка, вьетнамского буддийского монаха, который смог сжечь себя и при этом сидеть совершенно ровно на месте; боль нельзя "выключить", но можно научиться направлять свое восприятие в обратную сторону от неё, достаточно для того чтобы оставаться полностью недвижимым и сохраняя контроль даже в тех случаях, когда твое тело кричит от боли.

Мы можем научиться отсоединять наше счастье от мирских забот, чтобы они не смогли причинить нам боль, и повысить контроль над нашим восприятием вещей до того уровня, что дарует нам силу эту боль игнорировать. Это двусторонний подход: не позволяй себя контролировать ни миру вокруг тебя, ни миру внутри тебя.

Боль неизбежна. Но страдания опциональны.

[3.1] В своих Размышлениях о Молохе, возможно магнум опусе одного из лучших писателей, блогеров и психиатров в интернете, Скотт Александер идентифицирует и анализирует альтернативный механизм появления страдания в мире.

Существует множество ситуаций, в которых каждый отдельно взятый человек предпочтет иной, более удачный результат, но мы почему-то не можем скооперироваться чтобы достигнуть его, потому что каждое действие, которое индивид может предпринять в одностороннем порядке для достижения чего-то большего, по итогам лишь выводит его из игры. Потепление является одной из таких проблем (потому что никто не хочет чтобы земля погибла, но компании или страны которые начнут вливать деньги в то, чтобы исправить климат потеряют намного больше чем те, кто этого не станет делать); еще одной является гонка вооружений (потому что никто не хочет чтобы войны были крупнее чем строго необходимо, но те страны, которые будут выделять наименьший бюджет на оборону, будут самыми уязвимыми); третьей можно назвать капитализм (потому что никто не хочет чтобы их рабочие были несчастными, но компании которые предпочтут счастье сотрудников выгоде потеряют намного больше денег, чем остальные).

Скотт Александер пишет:

Еще один хороший пример молохианского процесса это сама эволюция, которая является не более чем соревнованием за выживание. Все живые существа могут самовоспроизводиться, потому что если когда-то и существовал бы вид, который не мог, то его бы среди нас уже не было. Все живые существа на уровне поведения оптимизированы для выживания, потому что если бы это было неправдой, то их бы обошли те, кто существовал до них. Эволюция могла бы создать всю жизнь на планете так, чтобы испытывать только удовольствие; но животные, которые в определенных ситуациях чувствовали боль, были более эффективны в гонке за выживанием, чем те которые её не испытывали. И потому мы эволюционировали потенциальное восприятие боли.

В своем известном фанфике, "Гарри Поттер и Методы Рациональности", исследователь ИИ Элиезер Юдковски пишет:

В "An Alien God", он раскрывает это утверждение:

Эволюция и мораль это две полностью ортогональные силы. Природа делает то же предложение, что и Молох: Если, благодаря страданиям, одно существо превосходит всех других, значит то существо что страдает больше других и выживет, а остальные исчезнут.

Таким образом природа привнесла страдание в этот мир, что приводит нас к радикальному выводу: это не случайность, не какая-то обида, но сам наш потенциал к тому, чтобы испытывать боль является главным злом в мире. Но до тех пор пока люди чувствуют боль и она им помогает выживать, мы не можем спокойно убрать этот потенциал из человека, не лишая его всего остального.

[3.2] Как же нам тогда победить Молоха? Нет такого места, куда Молох не мог бы дотянуться; нет такого сада, который мы могли бы оградить от его влияния. Чтобы победить Молоха, как пишет Скотт Александер, мы должны создать своего собственного Бога: сверхинтеллект, оптимизированный исключительно для достижения блага и радости, такой мощный, что мог бы контролировать всё — нашу среду, взаимодействия, даже наши желания и гены — чтобы, противопоставив его природе, он мог крепко связать счастье и выживание воедино. В своей трансгуманистической сказке "Богиня Всего Остального", он предлагает свое видение такого мира, в котором эволюция (изображенная в виде "Богини Рака") свергнута с её трона как главной движущей силы в нашей жизни.

Эволюция контролирует нас исключительно через наши стимулы. Страдание происходит тогда, когда эти стимулы уводят нас от удовольствия в сторону боли; это происходит в первую очередь потому что наши стимулы оптимизированы не для блага, а для выживания, и по крайней мере в прошлом боль была жизненно необходима для выживания. Чтобы победить страдание, мы должны создать что-то достаточно сильное чтобы либо изменить окружение, которое затем изменит наши стимулы, либо же изменить сами эти стимулы. Только таким способом мы достигнем нашей цели, достигнем мира трансгуманизма: мира настолько чуждого нам что мы можешь лишь слабо представить его, где каждая вещь, от биологических законов до законов природы, направлена не на выживание, а на счастье.

[4.1] Буддизм стремится изменить наше внутреннее восприятия мира вокруг; трансгуманизм стремится изменить сам мир.

Буддизм говорит о страдании, которое произрастает из бытия маленького индивида, запертого внутри более крупной, амбивалентной к его существованию системе, в рамках радикального принятия факта нашего бессилия в этом мире.

Трансгуманизм говорит о страдании, которое произрастает из жизни в иерархии системы стимулов, варьирующихся от экономических и социальных до психологических и биологических, в рамках радикального сопротивления миру: трансгуманизм считает что мы можем придумать систему получше чем молохианская эволюция, чем этот слепой и жестокий процесс, который породил нас.

Таким образом они оба являются решениями к одной проблеме. Буддизм лучше всего работает на индивидуальном уровне, но его труднее распространить среди популяции. Трансгуманизм работает систематически для всех живых существ, но его функциональность недостижима для отдельно взятого человека; он требует невероятных усилий и кооперации от огромного множества людей, прежде чем они хотя бы попробуют создать подобную технологию.

Учитывая эти пункты можно сказать, что ни Буддизм, ни Трансгуманизм не могут быть полноценны сами по себе; они дополняют друг друга, и оба подхода должны быть использованы совместно для устранения страданий из этого мира.

И вот мы наконец подходим к главной теме нашей статьи.

[5.1] Основной целью в большинстве игр является создание честных геймплейных ситуаций и ограждение игрока от обратного. Эти игры обычно озабочены вещами вроде границ власти и свободы; они пытаются дать игроку так много способов самовыражения, насколько это в принципе допустимо, будь то через систему выбора диалогов, кастомизации персонажа, допущений для разных стилей игры, нелинейного геймдизайна, сильных игровых персонажей и т.д. Более того, миры этих игр часто сделаны для того, чтобы игрок влиял на них; они не созданы естественно, но вместо этого продуманы вплоть до самых мелочей для того, чтобы приносить нам радость.

Rain World, тем не менее, представляет нам полностью естественный мир и заставляет нас страдать от его нечестности, забирая у игрока власть — самая анти-игровая идея, которую только можно придумать. Начиная с этой центральной идеи того, что именно реализм игры, а не удовольствие игрока, выполняет ключевую роль, Rain World берет нас с собой на очень личностное приключение сквозь Буддизм и Трансгуманизм.

[6.1] Самая сильная черта Rain World лежит в его возможности привести игрока в определенное настроение или состояние — постоянное и неизменное. И метод этот заключается в прививании идеи отсутствия власти у игрока в этом нечестном мире и последующей необходимости принятия данного факта для того, чтобы он (игрок) попытался в нем выжить не смотря это. Такой подход является продуктом четырех взаимосвязанных буддистских уроков, которые Rain World пытается внушить посредством игрового процесса:

Для того чтобы понять как игра заставляет учить эти уроки, стоит сперва посмотреть на то как другие игры действуют от противных идей.

[7.1] Давайте поближе рассмотрим четыре идеи-антонима, которых придерживаются большинство игр, и как именно от них отличается Rain World:

[8.1] Каждый из уроков игры прослеживается в одном-единственном, монументальном решении дизайнеров: решении поместить игрока в живой мир, который существует сам по себе, независимо от влияния игрока и его желаний. Сила, с которой игра может передать свои уроки, напрямую связана с тем насколько хорошо она может поддержать иллюзию того, что мир был сделан не для игрока, а скорее живет на своих условиях, следуя своим, непостижимым правилам. В конце концов - чем сильнее мы верим в это, тем глубже мы поймем что мир не был сделан для нас, равно как и то что он не может дать на то, чего мы от него хотим. А следовательно мы с большей готовностью примем тот факт, что мир нас не услышит, не прислушается к нашим просьбам — и это принятие переворачивает впечатления от игры с ног на голову.

Очень трудно описать словами тот недостижимый уровень, которого добились дизайнеры при создании мира игры. Я уже намекал на некоторые приемы, с помощью которых Rain World достигает этого невероятного эффекта; здесь же я кратко назову четырнадцать инструментов — многие из которых новые и уникальные — которые использовали разработчики из Videocult чтобы создать впечатление о восхитительном и правдоподобном мире игры как самостоятельной сущности, существующей не только для игрока:

Финальное утверждение особенно важно; именно к нему апеллировали большинство критиков, и естественно что именно этот фактор будет составлять ядро твоих впечатлений об игре. Трудно придумать какую-то критику для этой игры, которая не заключалась бы в чем-то вроде "Вместо того чтобы делать X, мне надо было делать Y", но основные претензии от игроков Rain World именно в этом и состоят: "Да, игра отлично выполняет свою работу в изображении реального и нечестного мира, но вместо этого мне бы хотелось чтобы он был честным и доставлял мне удовольствие."

[8.2] Но во всём это есть своё значение; отчасти из-за того что история (которую я обсужу в третьей части) искренне взаимодействует с этой нечестностью; и более того потому что игра добивается этим нечто особенного: с одной стороны она ставит акцент (с помощью геймплея, механик, существ, таймера дождя) на биологических стимулах игрока; но с другой следование им отправляет игрока в путешествие, наполненное мучением и страданиями.

Позднее в третьей части, я поговорю о своём опыте принятия нечестных условий игры; а пока что я подытожу их, сказав что игра, сквозь эти две противоположные силы, создает фантастическое напряжение, которое может заставить игрока понять следующее:
Для того чтобы завершить путешествие, он сперва должен научиться отказываться от привязанностей к своим естественным стимулам, и встретить мир на его условиях.

(Из этого естественно следует что большинство игроков, которые это осознали, просто решили что не собираются заканчивать своё путешествие и дропнули игру)

И как только ты взглянешь на мир сквозь эту далекую линзу — как на место, в которым надо просто существовать и наблюдать, нежели чем как на череду ситуаций, которые держат твоё эмоциональное состояние в заложниках — то тогда игра становится необычайно приятной. Ты можешь путешествовать сквозь её опасный, враждебный мир без каких либо ожиданий, вылезая из своего логова просто чтобы посмотреть, что он тебе предложит в этот раз. Может быть ты умрешь; но в том, как ты умер, может скрываться своя, особенная мудрость, или юмор, или немного драмы, все привкусы которой ты теперь можешь свободно почувствовать. А может быть иногда тебе повезет и ты выживешь; а значит что ты получил награду, которую тебе не мир подарил, а которую заслужил ты сам исключительно благодаря своему терпению. Мир настроен против тебя; но пройди достаточно циклов, и ты научишься получать удовольствие как от его пряника, так и от кнута.

[9.1] Но погодите-ка: Нечестность это же вершина плохого геймдизайна! Любая плохая игра использует дешевые трюки: любой может сделать плохую игру! Это конечно классно, говорить что игра становится хорошей, когда ты принимаешь её нечестность; но так можно сказать про любую плохую игру что она на самом деле хорошая, просто игрок не смог этого принять! Ну и в чем смысл? Что это за логические уловки? Почему надо оправдывать Rain World за то, что на деле является огромным, портящим игру изъяном?

Ответ на это состоит из двух частей:

Для того чтобы понять как Rain World справляется с этими темами, нам сперва предстоит повнимательнее рассмотреть те аспекты игры, которые я всё это время избегал: А именно невероятный лор и его фантастический сеттинг.

Если вы вытерпите нечестность Rain World, то рано или поздно натолкнетесь на его основное повествование. Поэтому давайте поговорим об истории, потому что это одна из самых диких повестей, которые я когда-либо видел в играх.

[10.1] Rain World начинается в привычном и знакомом нам сеттинге пост-апокалипсиса. Мы окружены огромными зданиями неизвестного происхождения, возведенные с непонятной для нас целью; захваченными природой в виде мха, лиан и растений; потрепанные временем

Этой экосистемой управляет пищевая цепочка, состоящая из четырех ступеней; ты находишься на второй от низа, поедая маленьких мышей и фрукты, но при этом становясь легкой добычей для ящериц, стервятников и других существ встречающихся на твоем пути. Когда-то ты был в безопасности, когда охотился вместе со своей семьей; но во время особенно сильного дождя, ты потерял своих сородичей.

Дождь.

Дождь.

В твоем распоряжении есть лишь мимолетные отрезки времени, в течение которых ты можешь покинуть своё убежище, поискать еду и найти новое убежище, чтобы передохнуть там. Эти отрезки времени наполнены тревогой: Ты всего лишь добыча в этом бессердечном мире, находящаяся в вечном плену своих биологических потребностей, ищущая тепло и уют родной семьи.

Ты не знаешь о том, что больше никогда не увидишь своих сородичей. Вместо этого тебя ведет за собой неизвестное, непонятное, практически нематериальное существо, на пути к сломанной сущности. Сквозь Задворки и Индустриальный Комплекс, через Мусорные Пустоши и за пределы Береговой Линии, после бесчисленного множества нечестных, растянутых смертей, ты найдешь механическую сущность под названием Смотрит на Луну. В её затопленном, ветхом здании, она пытается поговорить с тобой, но её голос произносит слова на языке, который ты не можешь понять; и действительно, ведь наш слизнекот в принципе не знает ни одного языка.

Сейчас тебе здесь делать нечего. Как и большинство вещей в игре, это очень странная, смущающая, непонятная и слегка разочаровывающая встреча, не смотря на то что она вызывает у тебя некий эмоциональный отклик.

[10.2] Ты уже испытал множество несправедливостей до того как пришел сюда. Но следующая часть твоего путешествия станет настоящим испытанием, в котором жуткие здания и существа станут причиной еще сотни нечестных смертей.

Отсюда начинается путь наверх — самая запоминающаяся виртуальная одиссея из всех созданных: начиная из наполненной непроглядной тьмой Цитадели Теней (где плотоядные растения чувствуют твои шаги), сквозь Склепы Памяти (с их лязгающими своими клювами птицами-ножницами и бесконечным небом над головой, освещенным лишь мягкими зелеными отблесками молний), сквозь Ногу (гротескную вертикальную мегаструктуру, испещренную множеством головокружительно глубоких обрывов) и Подвес (где сам воздух потрескивает от разрядов электричества, скопившегося в холлах, заполненных жуткими ползучими существами с щупальцами, слепым раком жизни,необычайно чувствительным к звуку — это одинокое странствие через одни из самых безжалостных окружений, которые только можно представить), внутрь массивного Стечения Памяти (в котором главенствуют сломанные генераторы антигравитации, напичканные огромными вычислительными программами, которые изображены в игре необычайно детально), сквозь Неудачное Развитие (живую раковую опухоль — незамутненную, опасную, невероятно захватывающую), и, наконец — в Шину Общих Систем — мы проходим сквозь биокомпьютер, проводящий свои вычисления с использованием живых клеток, создающий свои мысли в форме физических структур, наложенных поверх нашего окружения во всем своем зачаровывающем и вовлекающим великолепии...

...и тут мы понимаем, что мы лишь чужое существо в чуждом нам мире.

Чтобы добраться сюда, на вершину мира, мы преодолели жестокую и бессердечную природу, нанесшую нам сотню смертей: сотню моментов страдания, причиненные голодом, окружением, дождем или одним из дюжины животных. Были ли какие-то из этих смертей нашей виной? В любом случае мы мало что могли поделать с этим: играй слишком осторожно, и истечет время; играй беспечно, и тебя поймают; и всегда стоит помнить о возможности засады, или любой другой напасти, или случайной нехватке времени. Само восхождение представляет из себя достижение: ты научился принимать всю эту несправедливость. Никакой другой склад ума не дал бы тебе сюда добраться. Если каждая неудача расстраивала тебя, то ты бы сломался еще до того как сюда прибыл. Если ты позволил бы своему счастью зависеть от наград, которые собирался получить, то игра бы тебя уже давно утомила.Этот суровый мир стачивает, словно наждачная бумага, все твои надежды и желания, оставляя только реальность и боль; и чем больше ты за них держишься, тем больнее тебе будет. Ты либо перестал играть...либо понял что когда твое состояние ума вредит тебе, то от него лучше избавиться. Твое прибытие сюда олицетворяет радикальное принятие мира игры, в котором тебя насильно заставили выживать: вместо того чтобы цепляться за своё эго и заявлять что мир нечестен, ты продемонстрировал готовность поменять своё мышление, чтобы уподобиться правде этого мира. Ты уже понял основной буддистский урок: твои привязанности могут причинить тебе вред, но ты же и обладаешь силой чтобы их отвергнуть. Боль вездесуща, но страдание, тем не менее, опционально.

И именно в этом контексте мы встречаем Пять Камешков.

[11.1] Пять Камешков, подобно Смотрящей на Луну, это искусственный интеллект, который предстает перед тобой в форме андроида. В отличие от своей незадачливой сестры, сооружение в котором он обитает всё еще функционирует — хоть и находится на пределе своих возможностей.

Именно он проводит над нами операцию, позволяющую начать понимать его язык. Он, словно бог для нашего слизнекота, говорит нам о главном обмане игры, а именно: О ложности смерти. Как в последствии может рассказать игроку Смотрящая на Луну:

Выходит что все циклы страдания слизнекота были абсолютно реальны. Игра не начинала с какой-то прежней точки после каждой его гибели; вместо этого история, как и сознание самого слизнекота, продолжалась не смотря на все смерти. Наша память о боли и страданиях преследует нас повсюду, отягощает и отнимает любую надежду. Злость игрока отражает такую же злость слизнекота, который заперт — телом и духом — внутри бесконечного и бесконечно фатального самоповторения. Существа этого мира не могут избежать цикла; но даже простейшие из них обладают некоторым предчувствием его наличия, а более разумные даже смотрели ему прямо в лицо. Именно ко второй группе относятся Древние — ответственные за создания Пяти Камешков и ему подобных.

[11.2] Древние были видом настолько продвинутым, что отлично понимали бессмысленность этого бесконечного цикла смерти, перерождения и очередной смерти, следующей за ним. В чём радость временной победы сегодня, если завтра ты умрешь? Зачем умирать сейчас, если завтра ты всё равно проснёшься как ни в чем не бывало? Зачем продолжать сопротивляться, ведь результат неизменен и неподвластен тебе? А жизнь, тем временем, и есть то самое сопротивление, сопротивление в рамках испытаний, которые нам навязывает эволюция. Потакать им означает отдаться на волю молохианских систем, тем, что бесконечно больше тебя. Но отказаться от них означало бы вечно противиться собственным биологическим принципам.

На протяжении долгого времени, второй из этих вариантов был для них единственным: и действительно — многие Древние стали монахами, начав сторониться пяти главных грехов — насилия, похоти, дружбы, чревоугодия и наконец — выживания. Согласно знаниям о старых ритуалах, лишь горстка избранных имела честь вознестись: после жертвования всех своих материальных богатств обществу, а затем перенеся свои воспоминания на физический зашифрованный носитель, чтобы будущие поколения оберегали его, они оставляли все привязанности к миру позади, и таким образом ломали вечный цикл, чтобы достичь истиной смерти.

Но пути монахов прошлого были трудны и требовали многих усилий. Кроме того, даже сами монахи были подвержены тому парадоксу, который поставил в тупик самого Камо-но Тёмея. Смотрящая на Луну описывает их беспокойство:

Многие Древние путешествовали по миру, пытаясь найти более просто решение.

Удивительная часть истории Rain World состоит в том, что они его нашли.

[11.3] Глубоко внутри земли, под слоем почвы и старых механизмов, покоилось огромное озеро Пустотной Жидкости: субстанции, уничтожавшей всё. Всё, чего бы она не касалась моментально растворялось; любой же кто касался её, моментально вычеркивался из жизни.

Это было грандиозное открытие: мечта любого трансгуманиста, способная превзойти все онтологические законы; субстанция столь сильная, что могла победить даже саму природу. Не медля, Древние начали использовать этот волшебный источник: многие принимали ванны из этой жидкости, и находили для себя трансцендентальность, свободу от жестоких циклов. Но ходили слухи об определенном глитче:

Получается что было недостаточно лишь того, чтобы пользоваться плодами этой находки. Чтобы разорвать цикл перерождений, самым безопасным выбором было бы вычеркнуть себя вручную, настолько, насколько это было возможно, используя традиционные буддистские методы — и лишь затем обращаться к жидкой трансцендентальности.

Сама технология была полезной; но тот факт что она гарантировано работала только для тех кто познал буддистскую мудрость сильно ограничивало её полезность. Древние обратили взор на остальных существ, населяющих землю, и отчаялись при виде их нескончаемых страданий. Ведь не пристало против воли купать их в Пустотной Жидкости, тем самым создавая бесчисленные эхо прошлой жизни; но в то же время эти звери, движимые лишь своими биологическими импульсами, не могли спасти себя сами. Казалось, что выхода нет.

[11.4] Да вознесут мудрые на небеса тех, кто беспомощен. Решение в виде Пустотной Жидкости были слишком удобным, чтобы от него отказаться; но прежде чем Древние совершили своё финальное омовение в ней, они сжалились над миром, и в своей милости решили создать бодхисаттву для всех тех, кто еще жил: искусственный сверхинтеллект, который бы показал им путь к трансцендентности. Эти компьютеры, названные повторителями, повторяли между собой проблемы, терзавшие меньших существ, до тех пор пока не нашли бы решение, которое соответствовало трем подтверждениям: Решение существует, оно мобильно (в отличие от Пустотной Жидкости, оно бы работало для всех существ, а не только тех, что обладают мудростью), и то что оно технически реализуемо и удобно в массовом применении. Тогда бы они наконец нашли способ подарить истинную смерть для всех — смерть, дары которой избегали существ этого мира. Чтобы достичь этого, и сами повторители были созданы чтобы жить вечно, до тех пор пока не найдут выход.

Оставив жизни этот последний подарок, Древние сделали всё что могли для своих братьев меньших по страданию. Для них было время уходить. Один за другим, они вычеркнули друг-друга из жизни, пока никого больше не осталось — кроме зданий что они построили, и бодхисаттв, что они создали, да пары неудачных эхо. Они стали архитекторами собственного апокалипсиса, и достигли невероятного в нём успеха.

И вот он, наш слизнекот. Над ним - бодхисаттва Пять Камешков, и тут происходит смена парадигмы: борьба за выживание, которое мы так подробно познали, становится борьбой против самого существования — в попытке найти выход из этой жестокой природы; путешествие в поисках трансцендентности.

[11.5] Пять Камешков не может для тебя что-то сделать. Тройное подтверждение — по слухам найденное только одним повторителем, который скоропостижно после этого скончался, оставив всех остальных в недоумении касательно того, какое же решение он всё-таки нашёл — остается неизвестным, а следовательно он не может тебе ничем помочь. Но так как бодхисаттва, который должен вести других по пути к просветлению, он готов предоставить тебе вектор. И потому дает новую цель: найти подземные храмы древней цивилизации.

Для того чтобы воспользоваться Пустотной Жидкостью, что свободно течет в пещерах за этими храмами, необходимо быть способным, и самое главное достигнуть, великой мудрости — в противном случае ты лишь оставишь после себя эхо. Этой способностью, как и все мелкие твари, ты пока не обладаешь; но Пять Камешков дарует её тебе: метку, что позволит тебе пройти.

С новообретенной мудростью и четкой целью, мы покидаем земли бодхисаттвы, пройдя сквозь коридор с фресками, изображающими пять грехов, что связывают нас с жизнью

На пути назад мы видим города, населенные когда-то существами с сознанием, во многом превосходящим наше.

...а также находим эхо Древнего, которое оставляет на нас свою собственную метку, подтверждая что встреча с Пятью Камешками не была какой-то галлюцинацией или наваждением. Эхо помогает нам еще больше осознать свои цели: покинуть цикл нескончаемой боли, найти финальную смерть, и вознестись на новый уровень существования.

[12.1] Мы спускаемся вниз по стене, что окружает механическое тело Пяти Камешков. Вниз, с небес — где правда ясна, велика и всеобъемлющая...Вниз сквозь дымку облаков; вниз, в мир который мы знаем и которого боимся: Мир существ, их биологических стимулов, где все схватки телесные, а не умственные, где ложная смерть терзает каждого из нас.

Но возвращаемся ли мы в тот же мир, что и раньше? Нет — что-то изменилось. Во время нашего путешествия к Пяти Камешкам, мы научились принимать нечестность и не печалиться из-за неё; и сам Пять Камешков дал нам понять, что мы всё равно собираемся оставить этот мир позади нас. Цикл перерождений всё еще является стержнем нашей жизни, но это ненадолго: нам предначертано его превзойти.

Но раз мы более не привязаны к нашему прогрессу и понимаем что этот мир мимолетен...понемногу на нас сходит озарение: вместо того чтобы страдать, пока мы стремимся к нашей цели, мы смотрим на мир как на игровую площадку: победы не важны, но пока мы здесь — хоть и ненадолго — нам надо столько всего посмотреть, столько сделать. Стольким стать.

Где мы были до этого? Кем мы были? Мы начали наш путь в роли добычи, запертой в поведенческие рамки осторожности внутри этого невзрачного мира с его жестокими наказаниями. Но теперь наказания бессмысленны, а мир, что мы превзойдем, не выглядит таким невзрачным, ибо мы скоро покинем его...но что же можно сказать о той личине, которую мы на себя примерили? Мы всё еще остаемся слабыми и хрупкими, но всё что делало нас добычей исчезло. Быть может, и эта личность исчезнет вместе с этими качествами? Результат не важен, поэтому не надо жить по каким-то канонам. Без связывающих нас последствий, наш потенциал бесконечен. В глубоком понимании этого слова, мы свободны. Смерть не может нас остановить. Её наказания скоротечны и мы можем их преодолеть. Тогда зачем вообще переживать? Пока мы здесь, зачем позволять этому ускользающему миру сковывать нас?

[12.2] Мы спускаемся всё ниже, к миру животных — но зверем мы сами больше не являемся; разрушив наши биологические стимулы, мы более не добыча, а разум полный возможностей, который держит путь сквозь захватывающий Дымовой Навес в сторону Воздушных Островов.

Здесь игра встречает нас на новых условиях: одинокая изоляция, сопровождавшая нас во время подъема к Пяти Камешкам уступает место невероятной экосистеме полной животных, которые просто ведут свою обычную жизнь. Вот черные падуны, которые прячутся и ожидании добычи; торопящиеся куда-то яйцежуки, тревожно перетаскивающие своих мягких, сочных деток у себя на спине; порхающие сколопендры, поеживающиеся и скользящие в воздухе; величественные стервятники, что стремглав падают на землю, щелкая клювами в сторону всего, что шевелится...а вот и экспрессивные оранжевые ящерицы, что кооперируются друг с другом чтобы поймать нас; отряды скавов свободно ходят туда-сюда — любопытные, осторожные и отважные; кальмарокады жужжат в поисках пропитания; а матери-мухаронины со стрекотом проносятся мимо, оберегая свой выводок и позволяя тем хвататься за их жало, которое угрожающе выдвигается за секунду до того, как пригвоздить свою добычу быстрыми, легкими ударами. Какофония этой ползучей жизни переплетается и пронизывает друг друга в этих величественных соревнованиях, каждый взаимосвязан друг с другом, зависим друг от друга, неуклюже и грубо сцеплен в этой мимолетной точке во времени и пространстве — и в ней есть ты, ты среди них, часто под ними, но благодаря своему принятию вознесенный над ними. Здесь нет никаких скриптов — каждый цикл таит множество сюрпризов, это всё те же системы, работающие по тем же правилам, всё время начинающие из разных состояний и каждый раз приводящие к разным результатам.

Цикл жесток, склонен к наказаниям и страшен во многих смыслах этого слова; крайне разочаровывающий и такой же неоднозначный; но если посмотреть на него с определенной точки зрения, то в нем есть бескрайняя красота. С результатами, каждый из которых интересен и разнообразен, какое же это счастье что тебе не приходится смотреть на него только сквозь линзу своих нужд и желаний! На площадке вроде этой, ты быть может захочешь присоединиться к этим играм, вовлечь себя в жизнь тех, кто появляется у тебя на пути: побегать наперегонки с яйцежуками, сразиться в опасной и неравной битве с сколопендрами, поиграть с ящерицами, ухватиться за калмарокаду и полететь...всё это отвлекает тебя от главной задачи, гласящей избегать опасности и искать еду — но знаешь, теперь, когда безопасность уже не в приоритете, и хоть ты был рожден добычей, ты можешь жить так, как хочешь. Тебе открыта любая личность; когда ты больше не видишь только финальный результат, то можешь играть любую роль на этой сцене с ярчайшим рвением и фанатизмом, как бы плохо на тебе не сидел выбранный костюм...

...пока, однажды, это не закончится. Ты испил жизни, устал от всех личин что можно примерить на твое хрупкое тело; и хоть ты доволен, циклы берут своё. Все радости были испытаны; уроки — выучены; настала пора покинуть этот мир навсегда.

[13.1] И ты идешь вниз. Вниз, сквозь Фермерский Массив с его плотоядной травой, в которой ты должен предоставить свою участь на долю совершенно иного существа — вниз сквозь запутанные подземные узкие ходы и старые железные дороги, где ползают гусеницы и живут всеядные растения...

И еще ниже, в глубины земли, сквозь красно-белую систему фильтрации, населенную слепыми ящерицами-кротами, следующему за звуком твоих шагов...пока ты не опускаешься так низко, что больше не остается других живых существ.

Здесь покоится храм старой веры. В целях безопасности, а возможно из доброты душевной, тебя тестируют на возможность вознесения...

...и ты, неся на себе отметину, доставшуюся от Пяти Камешков, был сочтен достойным.

Здесь ты можешь заметить несколько необычных и приятных визуальных особенностей: приглушенный и прерывистый желтый свет, проникающий в храм, освещающий мир вокруг нас; призрачные эхо других существ, плывущие в сторону некоей мудрости; и после того как мы преодолеем храм, то попадем внутрь полой земли: первобытную систему пещер, внутри которых наше тело меняется и плывет, будто реагируя не какой-то непонятный раздражитель, требуя нашей сублимацией с иным, высоким миром. Наши движения замедляются; огонь от факелов продолжает слабо мерцать; мир искажается вокруг нас, и осязаемая реальность склоняется всё ближе к точке излома...

...и с каждой новой пульсацией земли вокруг, к нам присоединяются призраки; прелюдия к событию, что нас ждет...

И вот, наконец, мы достигаем Моря Пустоты, что отделяет душу от материи.

Здесь, в такой близости к силе, что противоречит самой природе, сама онтология дает трещину. Жидкость потрескивает и искрит от заключенной в ней силы; мир оказывается окутан стекающим золотым светом, будто материя медленно растворяется, её обрывки ускользают во всепоглощающую пустоту.

Мы входим жидкость и начинаем погружение...

...и встречаем других существ, плавающих в ожидании вознесения:

Среди какофонии тел, одно из любопытных существ находит нас:

...и с помощью своего крюка оно разматывает нашу физическую оболочку, отделяя материю от духа:

Оно тащит нас за собой...

...до тех пор, пока процесс не оказывается закончен...

...и, отцепившись, не привязанные более через наше тело и разум к физическому миру, мы оставляем землю позади.

К нам присоединяются другие души; других существ, но единых с нами разумом. Мы все действуем как один:

И свет зовет нас, сияя всё ярче, шумя всё громче, будто раскат грома, когда мы к нему приближаемся...

...и мы возносимся.

Здесь нам открывается невообразимый транс-естественный мир: мир, в котором все животные отрезаны от своих биологических принципов, где наши израненные личности, высеченные для нас природой, соединены, изменены, объединены — в единое целое.

В течение этого долгого и удручающего путешествия, которое игра заставила тебя пройти, остальные существа были добычей, хищниками или неуверенными, опасными, ненадежными друзьями; все они (как и все мы!) были подвластны законам природы — а это не какая-то там мягкая и добрая сила! Это суровая природа, жестокая природа — холодная и своенравная, злая и бессердечная; природа что заставляет нас сражаться друг с другом; природа, что заставляет нас вырывать жизнь из чужой окровавленной груди; природа, что ставит нас на путь бесконечного выживания ради наших измученных жизней, где умы способные на великие свершения низведены до безжалостной бойни и боли.

Но там, в глубинах земли, варварские капризы природы остаются позади, и битва сознаний сходит на нет; мы видим что наш разум лишь один среди таких же безупречных форм. Игра предлагает нам видение: мира чьи системы добрее наших, и все мы сходимся на одном пути, освобожденные от страданий, вместе.

Великая сила, что управляет всеми системами, включая создание, это природа, чьим главным инструментом является Молохианская эволюция. Всё что существует сейчас является продуктом выживания, и среди тех что могут как-то взаимодействовать, выжили только те, чьи умы были лучше всего адаптированы для их собственного выживания. Страдания повысили эти шансы; и таким образом заставили нас эволюционировать.

Цель эволюции, выживание, абсолютно перпендикулярна целям морали, что есть благо. Если где-то природа творит добро, то лишь благодаря случайности, а не из-за какого-то умысла; и чаще всего она лишь причиняет вред, заставляя нас испытывать неизбежную боль. Естественно предположить, что наиболее доблестной целью для всех мыслящих существ было бы полностью уничтожить природу, что правит нашим миром: установить некие более подходящие системы, что были бы оптимизированы для нашего блага, нежели выживания. Rain World показывает нам эти цели, демонстрируя насколько жестоки и нечестны эти естественные системы на самом деле, и предлагает двойное решение этой проблемы.

Первое решение принимает форму действия, подходящего для индивида: А именно лишение природы способности навредить нам, что парадоксально лежит в принятии нашего бессилия перед лицом природы. Боль это не справедливость, но естественное последствие жизни; человек не должен противиться ей, но радикально принять её. Наши желания, с другой стороны, проистекают не изнутри, а из мира внешнего; они не определяют нас; мы не обязаны играть ту роль, которую природа нам отвела. Наше сознание формируется лишь для того чтобы следовать этим желаниям; но мы можем их превзойти. Именно этому нас учит буддизм.

Второе решение зависит от нас как вида: полная трансцендентность над природой и её жестокими системами; управление онтологией; мир, в котором мы отсечены от естественных систем, причиняющих страдание, где вместо них главенствует добро. Это мир, в котором мы все равны; мир где сознания, не следующие взаимно враждебным желаниям и стимулам, наложенным природой, существуют во всей своей полноте, в идеальной гармонии друг с другом. К этому стремится трансгуманизм.

Первому из этих решений Rain World учит нас напрямую; сквозь духовное путешествие в которое мы отправляемся во время игры. Второе решение, тем не менее, настолько непонятно и чуждо для нас, что мы едва можем обличить его в понятные термины и концепции, не то что изобразить в виде игры; и потому его идеи обсуждаются внутри истории игры, и показаны посредством финального, великолепного видения. Как ультимативная цель, к которой мы можем стремиться: радикальное прекращение всех страданий.

Как сказал Пять Камешков: наш слизнекот решил только свои проблемы. Да, существует состояние без страдания, и оно может быть достигнуто многими благодаря их великим усилиям — но технология, позволяющая сделать это повсеместным пока что не существует.

Но по крайней мере мы видим то, к чему можно стремиться. Мы можем отклониться от предписаний природы, но не наших, потому что мы знаем что слепая и жестокая природа не таит в себе морали и никогда моралью обладать не сможет. Нам предстоит так много работы, но возможно когда-нибудь мы сможем свергнуть природу с её трона, установив на её место нечто, что сотворим своими руками.

Страдания существуют, но они не должны быть вечными. Когда-нибудь от них можно будет навсегда избавиться.

#лонг