BioShock: две антиутопии в одном мире

Мы все делаем выбор. Но в конце концов наш выбор делает нас.

Человек никогда не был полностью удовлетворён тем, что имеет, теми условиями, в которых он живёт. В этом лежит суть развития и прогресса — однажды смирившись с положением дел, мы бы перестали двигаться вперед.

Больше двух тысяч лет назад утопия как литературный жанр зародилась в Древней Греции. Труд Аристотеля «Политика» и диалог Платона «Государство», написанные в третьем веке до нашей эры, считаются первыми утопическими произведениями. В них древние философы рассуждают над устройством идеального города, над людьми, которые в нём живут, и над государством, которое ими управляет, но каждый со своей точки зрения. Несмотря на прошедшие тысячелетия, и «Политика», и «Государство» до сих пор остаются источником актуальных знаний о мироустройстве.

Но были и те, кто пошёл дальше: начал размышлять о последствиях, о том, куда может привести стремление к идеальному миру. Так появился жанр антиутопии — как противопоставление утопическому видению будущего. В ХХ веке мы увидели легендарные произведения, нашедшие глубокий эмоциональный отклик у читателей — «1984», «О Дивный Новый Мир», «Мы», «Скотный двор», без которых сегодня невозможно представить жанр антиутопии.

Мысли о крахе, который может настигнуть человечество, не обошли и видеоигры. Мы видели и постапокалиптические, и безумные, и жестокие общества, государства и миры в сериях Half Life, Metro, Dishonored, Fallout, We Happy Few, Beholder. Но вселенная BioShock отличается от них. Общество тут находится в настолько печальном положении, что за 60 лет порождает две антиутопии одну за другой.

«Ни богов, ни королей. Только Человек» — нет ничего важнее, чем рационализм; нет выше авторитета, чем ты сам; нет больше счастья, чем свобода.

Немногие вступительные сцены видеоигр могут сравниться по атмосфере, стремительности и эффектности с тем, как начинается BioShock: пугающая авиакатастрофа, мрачный одинокий маяк на фоне белого диска Луны и захватывающее погружение в таящий ужасы подводный мегаполис — Восторг.

Монологи — одна из сильнейших частей игры. Главный герой по имени Джек, от лица которого идёт повествование, молчалив, так что развитие сюжета происходит именно через речь немногих выживших и сохранивших рассудок. Монолог, который игрок слышит во время своего погружения в Восторг, не исключение — в нём сосредоточена вся важность того, с чем вскоре он столкнётся.

И тем сильнее нарастает напряжение, тем сильнее потрясён игрок, когда перед его глазами предстаёт умирающий город, разорённый гражданской войной, полуразрушенный, полузатопленный. Могила человеческой самоуверенности.

Всё общество в городе жило идеей превосходства интересов каждого человека над интересами общества, и на первый взгляд именно такой объективистский подход стал причиной развернувшейся катастрофы.

Объективизм, если кратко, это философия, разработанная американской писательницей русского происхождения Айн Рэнд, в которой во главу угла ставится ценность человеческой личности, где общество процветает благодаря процветанию каждого отдельного его члена и без «богов и королей» достигает вершины своего развития.

Но это только на первый взгляд. К моменту прибытия главного героя в Восторг город уже погряз во всех возможных пороках, а большинство жителей сошло с ума от чрезмерного употребления «АДАМа» — вещества, получаемого из моллюсков и обладающего широкими лечебными эффектами. Бывшие художники создают картины из человеческой кожи, бывшие врачи проводят жуткие эксперименты над людьми, а бывшие учёные разрабатывают всё более и более смертоносные плазмиды — генетические инъекции, дающие своим носителям сверхчеловеческие способности.

Эндрю Райан — основатель Восторга — это явная аллюзия авторов на Айн Рэнд. Оба родились в России, оба не ладили с советской властью и вынужденно эмигрировали в Америку. На этом параллели не заканчиваются: отец утопии похож одновременно на двух героев из романа «Атлант расправил плечи».

Как Эллис Вайет сжёг свои нефтяные вышки, так и Эндрю Райан сжёг принадлежащий ему лес, когда правительство захотело его национализировать. Второй такой персонаж — Джон Галт — полумифическая личность в романе, которая появляется лишь ближе к концу книги. Этот человек — гениальный изобретатель и миллионер, не захотевший делиться своими разработками и благами с другими людьми, которые, как он считал, не имеют права претендовать на то, чего не совершили сами.

В отчаянной попытке найти спокойное место он создаёт укромный город в горах Колорадо — приют для бизнесменов, изобретателей и предпринимателей, до которого не должна дотягиваться губительная рука государства. Более того, в романе одна из встретившихся главным героям женщин рассказывает историю про Джона Галта.

Те же мотивы и привели Эндрю Райана на дно океана.

Но это будет позже.

Во времена же своих первых лет жизни в Америке Райан сколотил большое состояние, но последующий крах американской экономики и Великая депрессия заставили его разочароваться в местном «капитализме». Государство всё больше и больше контролировало частную жизнь, в новообразованных рабочих союзах Райан видел лишь увеличивающуюся силу коммунизма, а значит и ненавистного ему коллективизма. Ничто не пугало его больше, чем «изъятие» у человека его собственных достижений.

Последней каплей стало использование Соединёнными Штатами атомных бомб в конце Второй мировой войны. Уставший от недопонимания среди коллег и уверенный в скорой ядерной катастрофе, Эндрю Райан, — тогда один из самых богатых людей в США — решил построить город своей мечты там, где он будет свободен от оков окружающего мира, куда он сможет пригласить лучших людей планеты — под многокилометровую толщу Атлантического океана.

Выполненный в роскошном стиле ар-деко, Восторг в первые годы своего существования представлял из себя натуральную утопию — все лучшие умы мира, собранные в одном месте, не отягощённые государственными рамками, свободный развивающийся рынок, изоляция от опасного внешнего мира.

Через монологи и найденные аудиозаписи игрок узнает о недолгом периоде расцвета города, когда всё шло именно так, как планировал Райан.

Но всё же не объективизм привёл мечту к катастрофе. Восторг погубила власть, которая, как известно, развращает. А абсолютная власть развращает абсолютно.

Так и лидер подводного мегаполиса пошёл против самой сути созданного его руками рая под водой. Запретив людям общаться с внешним миром, а затем и введя смертную казнь за контрабандизм, занимаясь цензурой и репрессией неугодных, Эндрю Райан превратился в то, с чем всю жизнь боролся — в жестокого тирана, который бессовестно вмешивается в частную жизнь граждан, исходя из личных мотивов.

Он считал, что Восторг должен быть так же автономен и независим от внешнего мира, как и каждый человек должен заботиться только о себе. Боязнь за своё творение довела Райана до состояния маниакальной паранойи, и люди, уставшие и ошеломлённые подобным предательством кумира, поняли, что он ничем не лучше тех, против кого так рьяно боролся.

Именно здесь выходит из тени Фрэнк Фонтейн — злейший враг отца надломившейся утопии (очередная отсылка к Айн Ренд: Фрэнк — имя её мужа, а фамилия Фонтейн — часть названия другого известного романа писательницы «Источник» на английском языке). Будучи гениальным предпринимателем, он поначалу стал монополистом производства плазмидов и АДАМа.

Чуть позже, наладив контрабанду в город, поддерживая права рабочих и создавая приемлимые условия для обслуживающего персонала, Фрэнк всё больше захватывал власть над людьми, а значит и над Восторгом. Он стал серьёзной проблемой для Эндрю Райана, а позже, не желая рисковать, подстроил собственное убийство и скрылся в тени. Под личиной Атласа — рыбака, героя пролетариата и семьянина — он объединил под своим началом всё больше обездоленных, обманутых и недовольных жителей города.

Чаша оказалась переполнена 31 декабря 1958-го, когда люди Атласа напали на несколько элитных мест Восторга, убивая и грабя безоружных жителей, мирно отдыхающих в ресторанах. Не успел Эндрю Райан произнести свою фирменную новогоднюю речь, как весь город уже пылал.

Кровавое противостояние, отягощённое зависимостью большинства людей от АДАМа, продолжалось почти четыре месяца, и многие либо были убиты, либо умерли от голода, либо покончили с собой, не выдержав творящегося вокруг ужаса. Город, который должен был стать спасением человечества, стал обителью мутантов, наркоманов и маньяков.

Первая часть BioShock — это ни в коем случае не высказывание против объективизма. Скорее извечное предупреждение о том, что даже самые светлые мотивы и идеи могут быть извращены и доведены до абсурда воспалённым человеческим сознанием. Ведь если бы не разросшееся злоупотребление властью, то не появился бы и народный герой и не было бы кровопролитной войны. Кто знает, может быть, Восторг так бы и дальше мерно плавал на дне Атлантического океана как памятник человеческой самоуверенности.

Эндрю Райан не был одинок в своём стремлении. За десятки лет до его рождения над США уже парил город, судьбу которого был обречён повторить Восторг.

Вернувшись во времени на 50 лет назад, из синих глубин Атлантики в небеса свободной Америки, BioShock Infinite представляет игроку новый город для изучения — Колумбию. Как тонка грань между уместной отсылкой и самоповтором, так же грамотно разработчики показывают нам совсем другую историю. Но ту же самую. Но совсем другую.

Религия в первой части серии BioShock была ничем иным, как помехой, одной из проблем современного мира, наравне с красной угрозой и слишком жёстким государством. Во второй же части, хоть внимание на этом не акцентируется, религия предстает отправной точкой всего повествования, и ключевые события в игре происходят именно из-за неё.

Очищение через крещение в воде — центральный мотив баптизма — будет напоминать о себе в течение всей игры через визуальные образы, религиозные аллюзии и непосредственно игровой процесс. Более того, как бы смеясь над иллюзией выбора, разработчики не дают игроку вступить в Колумбию, не приняв баптизм. Символично, но дело не столько в религии в частности, сколько в вере в целом.

Букер Девитт — очень, очень плохой человек. Родившись в 1874 году, в 16 лет вступив в армию США, он участвовал в одной из последних стычек с коренным населением Америки — бойне при ручье Вундед-Ни. И её не зря назвали бойней. Через 20 лет после этого он — типичный нуарный герой, погрязший в долгах, беспросветно пьющий, смолящий сигареты в тесном кабинете. Детектив с тёмным прошлым и ещё более тёмным настоящим. С одним оставшимся шансом на искупление.

Он должен проникнуть в летающий райский город, прорваться через толпы врагов и пространственно-временные разрывы, увидеть падение очередного общества и спасти принцессу из высокой башни. Хотя, возможно, «спасти» — не совсем подходящее слово.

Игра начинается с довольно избитого приёма, ссылающегося на открывающую сцену из первой части — игрок, как и главный персонаж, сразу же погружается в гущу событий. Оба не имеют полноценного представления о том, где они находятся и в чём их конечная цель.

Цикличность повествования видна во всём: если в первой части BioShock мы терпели крушение на самолёте, оказывались в таинственном Маяке и были вынуждены спуститься вглубь океана, то в Infinite мы прибываем к Маяку на лодке и на своеобразной ракете поднимаемся в небеса, где видим Её. Колумбию.

Город мечты. Рай в небесах. Удивительный симбиоз фантастической науки и не менее фанатичной религии. Светлые, просторные улицы, парящие в воздухе здания, фейерверки, праздники, ярмарки, приветливые и счастливые люди вокруг. Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Колумбия — это город для богатых, обеспеченных людей, желающих провести свою жизнь в покое и уединении вдали от «Содома-Под-Нами». По крайней мере, так задумывалось изначально.

В дизайне и устройстве города замечается влияние идей Всемирной Выставки 1893 года, которая символично называлась Колумбовой — в честь Христофора Колумба, за 400 лет до этого приплывшего в Новый Свет. Выставка проходила в Чикаго и должна была показать невиданную мощь прогресса Америки. Её влияние на Колумбию из BioShock Infinite проявляется и в архитектурном, и в идеологическом плане.

Как и Всемирная Выставка 1893-го, Колумбия изобилует тематическими парками. В Чикаго проходила первая ярмарка, где полноценно были представлены развлекательные и карнавальные зоны, а также проводились специальные показы технологических чудес. Колёса обозрения — ещё один яркий символ Колумбии — тоже были и в Чикаго как яркий и захватывающий для своего времени экспонат.

В отличие от Восторга, который был создан в атмосфере тотальной секретности и скрыт от всех посторонних глаз, Колумбия создавалась как триумф американского видения будущего.

Город в небесах был достижением троих людей: гениального физика Розалинды Лютес, которая открыла способ поддерживать огромные здания в воздухе; хитрого предпринимателя Иеримии Финка, который смог обеспечить летающий город необходимыми промышленными мощностями и дешёвой рабской силой; и Отца Захари Хейла Комстока — самопровозглашённого пророка, который смог убедить правительство США в необходимости финансирования своего творения.

После завершения строительства в последнее десятилетие 19-го века, Колумбия, ставшая символом победы и превосходства демократии, отправилась в турне по всем крупным городам мира. Однако вспыхнувшее в 1901 году вооружённое восстание в Китае и последующее убийство американских граждан заставило пророка и лидера Колумбии — отца Комстока — направить всю огневую мощь летающего города на виновников. Недовольные подобным вмешательством, власти США отозвали Колумбию обратно на родину. На что Комсток заявил об отсоединении своего рукотворного рая от Америки — и скрылся в небесах.

Если в первой части BioShock мы могли увидеть и оценить объективизм, то в Infinite на месте объекта изучения находится американский эксепционализм — идеология исключительности американского народа в мировой истории, вера в то, что именно народу Америки суждено объединить мир под своим началом. Или захватить его.

И если в Восторге вопрос о приемлемости подобной философии, её этичности и эффективности оставался открытым, а выводы делал сам игрок, то с эксепционализмом всё слегка банальнее и без откровений: экспекционализм — это плохо, и сама игра показывает это при каждой удобной возможности. Можно было бы винить её за недостаточную глубину по сравнению с первой частью, однако так кажется только на первый взгляд и со своей главной задачей фон событий справляется полностью.

Отделившись от США и паря на высоте более четырёх тысяч метров, Колумбия начала испытывать все тяготы изоляции. Общество, привыкшее к постоянному блаженству и достатку, столкнулось с неизбежной необходимостью заниматься грубой, ручной работой. Простые работяги и этнические меньшинства притеснялись, не имели полноценных прав. Итог был предрешён — две фракции начали войну за контроль над городом.

Основатели представляли собой правящую элиту. Под руководством Комстока, они пытались вернуть контроль над городом с помощью силы.

Противостоял же им Глас Народа — коллектив простых рабочих, темнокожих и азиатов, которых свозили силой на Колумбию в качестве рабов. Взяв в руки оружие, каждый из них готов был кровью выкупить свою свободу.

Именно в этот момент на Колумбию и прибывает Букер. Прорываясь через толпы врагов — что из Основателей, что из Гласа Народа — главный герой, а вместе с ним и игрок, всё отчетливее видит, что скрывается за внешним блеском города в небесах.

По дороге в башню к девушке, возвращение которой должно искупить все его грехи, Букер сеет хаос и смятение на спокойных улицах Колумбии, чем даёт возможность подпольщикам начать полномасштабную войну за город.

Падение Колумбии одновременно и похоже на падение Восторга, и в корне от него отличается.

С одной стороны, это очередное торжество диктатуры, которое закономерно привело к общественному диссонансу и последующей катастрофе. Что отец Комсток, что Эндрю Райан искренне желали счастья и процветания своему городу и своим людям. В погоне за недостижимым, но таким желанным идеалом, они предали саму суть своих идей, извратили их — и тем самым предали всех тех, кто пошёл за ними.

С другой же стороны, причины конфликта здесь совершенно иные. Ненависть к миру, ущемляющему человека в Восторге, и жестокий расизм, религиозная фанатичность в Колумбии. Пассивное участие главного героя первой части серии, прибывшего уже после катастрофы, и Букер Девитт, который стал невольным катализатором разразившейся гражданской войны.

Несмотря на своё название, BioShock Infinite — вполне законченное высказывание на тему важности выбора, ответственности за свои поступки, цены жизни и смерти.

Две части Burial at the Sea — дополнения для BioShock Infinite — наконец-то замыкают цикл истории серии, длящейся больше десятилетия.

Первый эпизод показывает нам привычных героев в очень непривычном месте. Букер и Элизабет оказываются в Восторге, в тот момент, когда город ещё процветал. И хотя спорные геймплейные решения, как и периодическое ощущение филлерности происходящего, могут испортить впечатления от прохождения, это всё тот же BioShock, что мы любим. Только показали нам его с новой стороны.

Мы знакомимся с персонажами ещё живого города и замечаем, что гибель Восторга произошла гораздо раньше рокового 31 декабря 1958 года. Опухоль, убившая в конце концов творение Райана, росла и множилась задолго до этого момента, и ростки безумия можно разглядеть почти в каждом встречном.

Если первый эпизод и мог разочаровать тех, кто ждал сюжетных откровений и соответствующей главным частям серии глубины развития истории, то второй искупляет всё сполна.

Повествование ведётся от лица Элизабет. Изменённый геймплей сочетается с изменённым подходом к сюжету в целом. Вопросы, которые могли остаться у игрока после прохождения первых частей BioShock, аккуратно раскрываются по мере прохождения дополнений. Хронологически же конец второго эпизода происходит почти в то же время, что и начало первой части игры, то есть примерно в тот момент, когда Джек прибывает в Восторг.

Burial at the Sea — это определённо конец, которого заслуживает серия BioShock. Судьба двух утопий, классически превратившихся в антиутопии, связывается в единый клубок, замыкается сама на себе, как древний символ Уроборос — змея, пожирающая свой хвост.

Два мира, две истории из BioShock — запоминающиеся, по-своему уникальные и прошедшие свой путь от взлёта до падения. Что Восторг глубоко под толщей Атлантики, что Колумбия в небесах Америки — это миры, созданные людьми и ими же разрушенные. Почти классические антиутопии, они всё же освежают жанр и показывают события с непривычной стороны.

Человек не нашёл счастья ни за облаками, ни под водой. Возможно, стоит поискать его где-то между ними.