Аптечка номер 4 или самопощь при поражении массовым неврозом

Новая книга Булата Ханова — смелая, яркая и динамичная повесть для всех, кто и спустя 2 года после начала войны на Украине не научился игнорировать грохот раскалывающегося мира за окном. Книга не предлагает никаких решений, потому что взять их неоткуда, но показывает возможность надежды — прежде всего на нас самих.

"Аптечка номер 4" — первая книга Булата Ханова, написанная после начала войны на Украине. И первая его книга, которая вышла в независимом издательстве directo libera; предыдущие книги выходили в большом и солидном Эксмо. Наверно, в современных условиях только маленькие издательства могут позволить себе известный риск. Я ждал публикацию повести Ханова с нетерпением и тайной опаской одновременно.

С нетерпением потому что Булат Ханов едва ли не единственный современный российский писатель, которому достает ума, честности и таланта писать о самом главном сейчас, оставаясь при этом в России. А с опаской, потому что тема, конечно, очень нагруженная и слишком велик соблазн упасть в один из двух очевидных нарративов, к которым практически и сводится вся рефлексия о войне сейчас.

Первый нарратив — это живописание страданий и лишений войны, выдуманных и реальных, всей этой хтони по обе стороны от фронта и на любом от него удалении. Второй нарратив сводит происходящее к Крайней Битве Добра со Злом, в которой чуть ли ни лично Христос сражается с самим сатаной — как в последнем сочинении Дмитрия Быкова. В обоих случаях читатель не получает ничего кроме невроза и вывода "так жить нельзя" -- заранее известного еще до покупки книги.

К счастью, мои опасения не оправдались, повесть я прочел за два вечера и перевернул последнюю страницу на эмоциональном подъеме.

Аннотация к книге гласит, что перед нами роуд-муви, то есть история о дорожном путешествии. Дело происходит, как и в случае с предыдущей книгой "Ибупрофен", на российских просторах в неопределенном, но очень недалеком и очень узнаваемом будущем. Где-то продолжается война, города и дороги между ними наполняют отряды теробороны, возвращена смертельная казнь.

Главных героев двое, молодая девушка и парень. Она — заряженная, идейная марксистка с травмами детства и необычным для русской именем Зарема. Он — пассивный, нищий студент бессмысленного журналисткого факультета, с подавляемым страхом ожидающий пока его забреют на фронт.

На первой же встрече Зарема предлагает герою бежать в Финляндию. У нее там связи с местными активистами, они могут помочь перейти границу и устроиться на новом месте. Добираться предстоит автостопом, потому что денег нет и чтобы не светиться. Зареме нужен напарник, а героя вроде бы ничего не держит, хотя и большого желания тоже он не испытывает. Поколебавшись, он соглашается, и они ловят свою первую попутку.

Дальше можно было бы ожидать череду передряг, в которые попадут герои, — как в сказке о Гензель и Гретель, с которыми повесть сравнивает краткое вступление, или как в британской черной комедии "The End of F***ing World", которая упоминается в рецензии издания Горький. И не то, чтобы эти сравнения совсем безпочвенны. В передряги герои, конечно, попадут и даже с ультранасилием. Но означенные сравнения точны ровно настолько насколько вообще любой рассказ о путешествии похож на "Одиссею" Гомера или бессмерную поэму Венечки Ерофеева "Москва — Петушки". Причем с последней у повести Ханова даже больше общего, чем с немецкой сказкой: название рокового для героев поселка рифмуется с Петушками, возникает Курский вокзал и рецепты коктелей с обязательной их нравственной оценкой.

Главное в "Аптечке номер 4" не это и даже не исследование стратегии бегства из страны, как ответ на катаклизмы истории. То, что позволяет закрыть книгу с импульсом бодрости, -- это рассказ о скрытой энергии пассивности, о возможности проявления силы там, где ее вроде бы совсем нет, почти спонтанно, без заметных к тому предпосылок. Здесь Ханов неявно следует мысли из эпиграфа к "Пикнику на обочине" Стругацих: добро нужно сделать из зла, потому что больше его делать не из чего.

Композиция с двумя главными героями оказалась очень плодотворной, она позволяет раскрыть рассказ о скрытой энергии пассивности сразу на трех уровнях.

Голос автора слышится и в Зареме, и в ее спутнике, и даже в некоторых второстепенных персонажах, каждый по своему прав и по своему не прав. Их историю можно читать как внутренний диалог самого автора — или читателя — как историю его внутренних метаний, попыток разрешить вопросы, у которых нет однозначных решений; как самокритику интеллектуальных и душевных черт, которые каждый раз оказываются дуальными. Это уровень психологический, внутренний.

На следующем, межличностном, уровне два очень несходных между собой человека в очень неуютных обстоятельствах пытаются добраться до цели, более или менее иллюзорной. Читатель постоянно гадает закончится ли очередно кризис разрывом, предательством или наоборот из искры, наконец, разгорится любовное пламя. К счастью, Ханов постоянно балансирует между очевидными исходами, ему удается одновременно поддерживать интригу и правдоподобие.

Наконец, сюжет можно интерпретировать как размышление об обществе в целом. Зарема в этом случае предстает как образ российской бедовой интеллигенции, а герой, которого она пытается увлечь за собой — народная масса, на пассивность которой пеняют традиционно и левые и правые.

Интересно, что попытки Заремы распропагандировать героя, обратить его в свою веру ни к чему не приводят. И на психологическом уровне вроде бы выстроенные логические построения не устраняют сомнения и страхи, и на уровне личного общения даже в кругу близких друзей и родных одних только интеллектуальных аргументов оказывается недостаточно; и на общественном уровне интеллигенция, несмотря на свои притязания, народу остается далекой и непонятной.

Ханов выработал емкий, экономный и динамичный стиль; читается книга легко, при этом стиль и ритм текста меняется в зависимости от происходящего с героями. Есть сегмент, где для передачи состояния персонажа автор отказывается от типографского выделения диалогов и мы тем не менее различаем голоса героев.

Повесть можно прочитать совсем по-разному в зависимости от умонастроения и потребностей

Можно как роуд-муви с элементами триллера, где в любой момент траектория главных героев может поменяться кардиналым образом, чтение новостей чередуется с ультранасилием, а ироничные перебранки — с погонями и стрельбой.

Можно как галерею интересных психотипов и небанальных наблюдений. Вот новый для нас тип бюрократа-хиккана, занятого выслеживанием политически неблагонадежных коллег; вот остроумное оперделение понятие скрепа, а вот обличение коктейля "Лонг-айленд".

А можно поразмышлять о себе, о ближнем, об обществе в целом. Или все вместе, последовательно или одновременно. Пока еще можно. Пока не включили в списки, не объявили, не задержали, не изъяли. Пользуйтесь возможностью.